Угадай лит. произведение

kroha

Местный
Вашингтон Ирвинг. Рассказы

Трап выскользал из-под его ног, Володя прыгнул, пароход «Унчанский герой» медленно пополз к фарватеру широкой реки. Почти всю ночь Устименко просидел на палубе, бормоча: «Рыжая, я же тебя люблю, люблю, люблю!» И с тоской вспоминал часы, которые они могли проводить вместе, а проводили порознь, вспоминал свои глупые остроты, насмешки, свой дурацкий иронический тон и ее всегда распахнутые навстречу его взгляду глаза, ее готовность в любой час дня и ночи повидаться, ее милую смешливость, ее старательность, когда подолгу он толковал ей то, что занимало его и не могло быть интересно ей.
 

kroha

Местный
ЗАГАДАЛА:
Трап выскользал из-под его ног, Володя прыгнул, пароход «Унчанский герой» медленно пополз к фарватеру широкой реки. Почти всю ночь Устименко просидел на палубе, бормоча: «Рыжая, я же тебя люблю, люблю, люблю!» И с тоской вспоминал часы, которые они могли проводить вместе, а проводили порознь, вспоминал свои глупые остроты, насмешки, свой дурацкий иронический тон и ее всегда распахнутые навстречу его взгляду глаза, ее готовность в любой час дня и ночи повидаться, ее милую смешливость, ее старательность, когда подолгу он толковал ей то, что занимало его и не могло быть интересно ей.
 

Salo

Статист I степени
раз молчат, то воть:
Тут она услышала какой-то плеск неподалеку и поплыла туда, чтобы узнать, кто это там плещется. Сначала она решила, что это морж или гиппопотам, но потом вспомнила, какая она теперь
крошка, и, вглядевшись, увидела всего лишь мышь, которая, видно, также упала в воду.
 

Cold~Silver

Пользователь
раз молчат, то воть:
дык Льюис Кэрролл. Алиса в Стране Чудес.

Вот:

Все идеалисты воображают, что дело, которому они служат, существенно лучше, чем другие дела в мире, и не хотят поверить, что, если их делу вообще суждено расцвести, ему необходим тот же дурно пахнущий навоз, который нужен и всем иным человеческим начинаниям.
 

kroha

Местный
ОТВЕТ:
Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое
ЧТО ТО МОРОЗ ПО КОЖЕ, ХОТЯ КТО ВИНОВАТ, ЧТО МАНЬЯК-ШИЗОФРЕНИК ТАК БУКВАЛЬНО ВОСПРИНЯЛ УЧЕНИЕ НИЦШЕ

ЗАГАДЫВАЮ:
Это был человек, бросавшийся в глаза. Красно-рыжая курчавая шевелюра, очень крупная голова, посаженная прямо на плечи. Шеи у Николая Эльвова почти не было, и поэтому его высокая коренастая фигура производила одновременно впечатление и силы, и какой-то физической беспомощности. Где бы он ни появлялся, на него оглядывались. Не мог он остаться незамеченным и по своим душевным проявлениям. Его доклады, блестящие и иногда претенциозные, его выступления, безапелляционные и едкие, каскады эрудиции, которые он обрушивал на головы скромных казанских преподавателей, - все это делало его одиозной фигурой в городе.
 

kroha

Местный
загадываю
Как и большинство из них - по крайней мере, из тех, что странствуют с места на место. Выглядеть ведьмой иногда опасно, если ходишь среди необразованных. Поэтому она не носила оккультных украшений, у нее не было ни огненного волшебного ножа или серебряной чаши с узором в виде черепов, ни рассыпающего искры помела, ибо это все тонкие намеки: а нет ли тут ведьмы? В ее карманах никогда не хранилось ничего более магического, чем несколько веточек, шнурок, пара-другая монет и, естественно, амулет на счастье.
 

kroha

Местный
случаем не "Вольные Мальцы" Терри Пратчетта?
ес

дальше:
И когда позади уже накопилось много тюрем, пересылок, лагерных
землянок и бараков, я умел покидать их в любое время - среди камерного
неспокойства, на тюремном дворе, у костра на лесосеке. Я переставал видеть
то, что было перед глазами, слышать шум и уходил в свои вольные пределы.
Нередко сочинял длинные обращения к человечеству - мне казалось, с каждым
годом я могу сказать нечто все более серьезное и нужное, почерпнутое из
познанной изнанки жизни. Я бился над рифмами, низал строки статей.
 

Cold~Silver

Пользователь
и тишина.
тогда оживим:

Двое его помощников были без оружия и присутствовали здесь лишь для того,
чтобы окружать заботой тех, кто пришел умирать. Подхватив их под руки, они
прогуливались с ними по лужайке. Травяное пространство было обширным и
простиралось в необозримые дали. Осужденным на казнь разрешали самим выбрать
для себя дерево. Они останавливались, оглядывались и долго не могли
решиться. Двое из них выбрали наконец для себя два платана, но третий шел
все дальше и дальше, словно ни одно дерево не представлялось ему достаточно
подходящим для его смерти.
 

Cold~Silver

Пользователь
;)

/он/ принадлежал к тому роду учеников, к тем очень
одаренным юношам, которые, при всей своей одаренности, во все
времена были крестом и мукой своих наставников, ибо талант у
них - не растущая из глубины, прочно укоренившаяся
органическая сила, не тонкое, облагораживающее напечатление
доброй натуры, хорошей крови и хорошего характера, но как бы
нечто наносное, случайное, прямо-таки узурпированное или
уворованное.
 

Очкарито

Пользователь
ну так ты и загадывай смело... :D
:huh:
Все происходившее со мной было словно зашифровано некой странной тайнописью; моя жизнь напоминала движение по коридору с зеркальными стенами, изображение в которых, множась, уходит в бесконечность. Мне казалось, что я сталкиваюсь с новым явлением, но на нем уже лежала тень виденного прежде. Я все шел и шел по нескончаемому этому коридору, влекомый подобными совпадениями, и не знал, в какие неведомые дебри заведет меня мой путь. Судьба, ожидающая каждого из нас, определена не волей случая. Если человека в конце пути ожидает смертная казнь, он всю жизнь поневоле в каждом телеграфном столбе, в каждом железнодорожном переезде видит тень предначертанного ему эшафота и постепенно свыкается со своей участью.
 

Salo

Статист I степени
Мой жизненный опыт всегда оставался однослойным, лишенным углублений и утолщений. Ни к чему на свете, кроме Золотого Храма, не был я привязан, даже к собственным воспоминаниям. Но я не мог не видеть, что воспоминания эти, точнее отдельные их обрывки, не проглоченные темным морем времени и не стертые бессмысленным повторением, выстраиваются в цепочку, образуют зловещую и омерзительную картину.
Скажем так, недавно пытался читать...). "Золотой храм", Мисима Юкио.
 

Salo

Статист I степени
воть:
— Очнулись, — отозвался артельщик. Догадавшись, что он очнулся, хозяйка, подглядывавшая из дверей, тотчас же притворила их и спряталась. Она и всегда была застенчива и с тягостию переносила разговоры и объяснения; ей было лет сорок, и была она толста и жирна, черноброва и черноглаза, добра от толстоты и от лености; и собою даже очень смазлива. Стыдлива же сверх необходимости.
 
Сверху