Крысолов
Пользователь
Не помню произведения, но по стилю - Э.М. Ремарк.Раз никто не загадывает...
Не помню произведения, но по стилю - Э.М. Ремарк.Раз никто не загадывает...
Да...На западном фронте без переменНе помню произведения, но по стилю - Э.М. Ремарк.
Я вдруг чуть ли не воочию увидел своего папашу; он протягивал мне бласт слабеющей от рудной лихорадки рукой, и губы его шевелились, а срывающийся голос шептал: "Смерть или слава, сынок. Запомни: смерть или слава. Жизнь никогда не даст нам иного выбора. Всегда, что бы ты не делал и чем бы не занимался, выбирать тебе придется все равно между смертью или славой. Ибо третий выбор - это вообще ничего не делать, это отсутствие выбора. Но ты не такой идиот чтобы бездействовать, ты хуже идиота, я знаю. И поэтому ты всегда будешь выбирать между смертью или славой, и когда, обманув смерть, ты решишь, что слава тоже миновала тебя, знай: все идет как надо, и новый выбор не заставит себя долго ждать."
"Смерть или слава"Тогда мой черед загадывать...
Не обессудьте, не классика.
Кхгм... Прошу прощения, но такой вывод напрашивается их приведенного отрывка... 9-) Так что в данном случае нужно еще и указание автора. Тем более, что Смертей этих со славами я только три знаю..."Смерть или слава"
Хоть тема называется "Угадай лит. произведение", а не автора...Владимир ВасильевКхгм... Прошу прощения, но такой вывод напрашивается их приведенного отрывка... 9-) Так что в данном случае нужно еще и указание автора. Тем более, что Смертей этих со славами я только три знаю...
ВерноХоть тема называется "Угадай лит. произведение", а не автора...Владимир Васильев
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
верно..."Война и Мир", Лев Николаевич Толстой.
— Не решаюсь оказать вам эту любезность, поскольку на господствующем в Александрийском улусе наречии такое обращение окажется в высшей степени неуклюжим из-за двух «ч» подряд.
И поклонился весьма изысканно.
Какое-то мгновение принцесса Чжу пребывала в ошеломлении, и даже, видимо, не сразу поняла, что имеет в виду ее собеседник. Что греха таить, и Баг сообразил не мгновенно. Постепенно лицо принцессы посветлело, она улыбнулась — все еще несколько изумленно, но уже без раздражения; а потом неудержимо рассмеялась, как девчонка. И Баг понял, что она, в сущности, очень молода.
Потому, наверное, так отчаянно и красит губы.
— Браво! — сказала она. — Вот уж действительно — еч Чжу, — постаралась выговорить она, и у самой звуки застряли во рту, колотясь друг о друга боками. — Язык сломаешь!
Она задумалась на мгновение и, желая во что бы то ни стало оставить поле боя за собой, небрежно закончила:
— Что ж, пусть будет уж совсем все, как у напарников. Еч Богдан, еч Баг, еч Ли. Зовите меня по имени.
Пятерых свитских, застывших в ожидании поодаль, казалось, сейчас хватит удар. Один на всех.
По крайней мере что-то вроде столбняка на них уже снизошло. Стоявший крайним справа даже забыл закрыть рот.
— Годится, еч Ли, — сказал Богдан. — Вы меня уговорили.
аааа.... я знаю-знаю.... тока забыл! там чета первая тайцзюань (ну или типа того), вторая, третья и т.д.. Он - минфа (типа юрист), а напарник его следак. А написал ван Зайчик (вроде)
Побег из Шоушенка, Стивен Кинг
На площади, у фонтана, ребятня играла. Бросалась камешками в Жаннеке-пис, пятое столетье занятую своим делом. Скульптура была глупая, и в чем-то даже неприличная, только горожане ее любили всем сердцем. Легенда гласила, что в старые времена, когда Европу еще сотрясали настоящие войны, к Брюсселю подступил враг. И прокрался бы незамеченным мимо задремавшей стражи, если бы не маленькая девочка, вышедшая по нужде - иногда прибавлялось "по нужде, Сестрой посланной!", и заметившая врагов.
Груня видела все. Стало ей жаль барышни, и она решилась было не
исполнить приказ Липмана; но мысль о заводах, куда сошлют ее и где отдадут
за какого-нибудь горбатого, кривого кузнеца, придала ей жестокой твердости.
Она сотворила крестное знамение, как бы умывая себе руки в невольном
преступлении, прочла молитву, подошла на цыпочках к постели барышни, не смея
перевесть дыхание от страха, что делает худое дело, и от страха, что
Мариорица того и гляди может проснуться.