Стихи

[Тохич]

Демон самоубийства

Своей улыбкой, странно-длительной,
Глубокой тенью черных глаз
Он часто, юноша пленительный,
Обворожает, скорбных, нас.

В ночном кафе, где электрический
Свет обличает и томит
Он речью, дьявольски-логической,
Вскрывает в жизни нашей стыд.

Он в вечер одинокий - вспомните,-
Когда глухие сны томят,
Как врач искусный в нашей комнате,
Нам подает в стакане яд.

Он в темный час, когда, как оводы,
Жужжат мечты про боль и ложь,
Нам шепчет роковые доводы
И в руку всовывает нож.

Он на мосту, где воды сонные
Бьют утомленно о быки,
Вздувает мысли потаенные
Мехами злобы и тоски.

В лесу, когда мы пьяны шорохом,
Листвы и запахом полян,
Шесть тонких гильз с бездымным порохом
Кладет он, молча, в барабан.

Он верный друг, он - принца датского
Твердит бессмертный монолог,
С упорностью участья братского,
Спокойно-нежен, тих и строг.

В его улыбке, странно-длительной,
В глубокой тени черных глаз
Есть омут тайны соблазнительной,
Властительно влекущей нас...

В. Я. Брюсов

 

[Frechling]

Лето южное – блеск и жара,
Лишь в коротком, шальном промежутке
Трое суток свистела бора,
Улеглась на четвертые сутки.

Этот летний, нестрашный норд-ост –
Он не отнял счастливых подарков.
Зеленеет веселый подрост
В благодатной тени патриархов.

А старейшины, скорбно мудры,
Осеняют своих малолеток
Горькой памятью зимней боры –
Боевыми обрубками веток.

В том кошмаре пронзительной мглы
Тяжесть кроны смертельно массивна,
Потому что, чем старше стволы,
Тем беспомощней их древесина.

И доросший почти что до звезд
Уязвимей для злобы постылой –
Вся надежда на гибкий подрост,
Наделенный упругою силой,

Произросший от отчих корней,
Не покрытый угрюмой корою,
Тот, что только храбрей и шумней
От веселого спора с борою.



Любовь Сирота

 

[Тохич]

Да, можно любить ненавидя...

Да, можно любить, ненавидя,
Любить с омраченной душой,
С последним проклятием видя
Последнее счастье - в одной!

О, слишком жестокие губы,
О, лживый, приманчивый взор,
Весь облик, и нежный и грубый,
Влекущий, как тьма, разговор!

Кто магию сумрачной власти
В ее приближения влил?
Кто ядом мучительной страсти
Объятья ее напоил?

Хочу проклинать, но невольно
О ласках привычных молю.
Мне страшно, мне душно, мне больно...
Но я повторяю: люблю!

Читаю в насмешливом взоре
Обман, и притворство, и торг...
Но есть упоенье в позоре
И есть в униженьи восторг!

Когда поцелуи во мраке
Вонзают в меня лезвие,
Я, как Одиссей о Итаке,
Мечтаю о днях без нее.

Но лишь Калипсо я покинул,
Тоскую опять об одной.
О горе мне! жребий я вынул,
Означенный черной чертой!


В. Я. Брюсов

 

[Frechling]

Первый зной


Первый зной накатил, первый зной.
День насыщен безудержным светом,
И стираются грани меж летом
И идущей на убыль весной.

Вот весне и конец. Первый зной.
Я опять не успела так много.
И предчувствую: только дорога
Разлучит меня с этой виной.

И тогда я иду к пустырю,
Захолустным простором скитаюсь
И дышу. И найти не пытаюсь
Слова лучшего: боготворю.

Эта свежесть весёлой травы
В жёлтых кляксах цветов беспородных –
Исцеленье, забота и отдых
Для повинной моей головы.

Здесь мне малый остаток весны
Станет сроком немых монологов,
Подведенья нелёгких итогов,
Искупленья неясной вины.

Солнце жжёт. И на этом костре,
Вероятно, достанет недели,
Чтобы враз, как один поседели
Одуванчики на пустыре.



Любовь Сирота

 

[Тохич]

Измена

Сегодня! сегодня! как странно! как странно!
Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.
Тяжелые капли текут по стеклу,
Мерцания в лужах, дождливо, туманно.

Сегодня! сегодня! одни и вдвоем!
Притворно стыдливо прикроются глазки,
И я расстегну голубые подвязки,
И мы, не смущенные, руки сплетем!

Мы счастливы будем, мы будем безумны!
Свободные, сильные, юные, — мы!..
Деревья бульвара кивают из тьмы,
Пролетки по камням грохочут бесшумно.

О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен,
Вот Тютчев, — любимые, верные книги!
Меняю я вас на блаженные миги...
О, вы мне простите коварство измен!

Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье,
Пойду, побегу, как безумец, как вор,
И в лужах мелькнет мой потупленный взор:
"Угрюмый и тусклый" огонь сладострастья!

В. Я. Брюсов

 

[Frechling]

Радость


У ворот июля замерли улитки,
Хлопает листами вымокший орех,
Ветер из дождя выдергивает нитки,
Солнце сыплет блеск из облачных прорех.

Светятся лягушки и, себя не помня,
Скачут через камни рыжего ручья...
Дай мне задержаться на пороге полдня,
Дай облокотиться о косяк луча!



Новелла Матвеева

 

[Тохич]

Это сон...

Итак, это — сон, моя маленькая,
Итак, это — сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Полоска засветится аленькая,
И греза вспорхнет среброкрылая,
Чтоб кануть в дневной небосклон.

Но сладостны лики ласкательные,
В предутреннем свете дрожащие,
С улыбкой склоненные к нам,
И звезды, колдуньи мечтательные,
В окно потаенно глядящие,
Приветствия шепчут мечтам.

Так где ж твои губы медлительные?
Дай сжать твои плечики детские!
Будь близко, ресницы смежив!
Пусть вспыхнут лучи ослепительные,
Пусть дымно растаю в их блеске я,
Но память о сне сохранив!

В. Я. Брюсов

 

[Frechling]

«…Серебряней, хрустальней, золотей…»
Б.Слуцкий


С лёгким треском и пощёлкиваньем ливень,
Точно пламень, по листве перебегал,
Слабый стволик – то ли липин, то ли сливин, –
Словно ладя тетиву, перегибал.

Ливень пел; как в тигле, плавился в кювете,
Расползался, блеском улицы залив,
Расплетал, сплетал болтавшиеся плети
Длиннолистых, без того плакучих ив.

Барабанил по наличникам железным,
По навесу жестяному колотил,
Был он летним, плодоносным, полновесным –
И светлел, и затихал, и уходил.

И по уличным разливам, переливам
Плыли отсветы – следы его затей.
И сиял июль, сиял, как перед ливнем,
Но – серебряней, хрустальней, золотей.



Любовь Сирота

 

[Полночь]

На смех и на зло:
Здравому смыслу,
Ясному солнцу,
Белому снегу -

Я полюбила:
Мутную полночь,
Льстивую флейту,
Праздные мысли.

Этому сердцу
Родина - Спарта.
Помнишь лисёнка,
Сердце спартанца?

- Легче лисёнка
Скрыть под одеждой,
Чем утаить вас,
Ревность и нежность!

 

[Frechling]

Август


Лето миновало свой зенит.
Время начинается иное.
Скоро отсверкает, отзвенит
Колокол неистового зноя.

Сумерек прохладных благодать
Мягко опускается на плечи.
В них уже нетрудно угадать
Сентября прозрачные предтечи.

Я люблю нечёткий переход
От разгара августа – к развязке,
Плавный спуск с блистательных высот.
Перемены в лиственной окраске,

Где ещё едва-едва видна,
Словно первой мудрости примета,
Первая желтинка-седина
В густо-буйной шевелюре лета.

Не начало осени – всего
Лишь намёк, расплывчатый и зыбкий.
…Возраст мой, как в зеркало, в него
Смотрит с долгой-долгою улыбкой…



Любовь Сирота

 

[Тохич]

Дон-Жуан

Да, я — моряк! Искатель островов,
Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных цветов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.

И женщины идут на страстный зов,
Покорные, с одной мольбой во взоре!
Спадает с душ мучительный покров,
Все отдают они — восторг и горе.

В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где все единственно и неслучайно.

Да! Я гублю! пью жизни, как вампир!
Но каждая душа — то новый мир,
И манит вновь своей безвестной тайной.

В.Я. Брюсов

 

[Frechling]

Земляничная поляна


Разлетались в кусты мотыльки
Из-под каждого нашего шага,
И избранник сезона - июль
Изумрудный костер разжигал.
Мы хотели дойти до реки,
А дошли лишь до бровки оврага,
И на самом, на самом краю
Мы устроили первый привал.

Ах, как время бесшумно текло
На краю земляничной поляны,
Что в июне успев отцвести,
Вдруг укуталась сладким ковром.
Мы хотели собрать полкило,
А собрали всего полстакана,
Да и ту на обратном пути
Растеряли в овраге сыром.

И с тропинки прямой, как копье,
Мы свернули в открытое лето,
Мотыльки разлетались в кусты,
Слыша дерзкие наши шаги.
Мы стихи сочиняли вдвоем,
А сложить не смогли и куплета -
Видно, головы были пусты,
Или заняты были другим.

Видно, два большелапых щенка
Заплутали в просторах великих,
И вернулись к заветной прямой,
Испугавшись блуждать до зари.
Мы отправились счастье искать,
А нашли только горсть земляники,
Да и ту по дороге домой
Всю просыпали, черт побери.



Алексей Иващенко

 

[Тохич]

Зеленый червячок

Как завидна в час уныний
Жизнь зеленых червячков,
Что на легкой паутине
Тихо падают с дубов!

Ветер ласково колышет
Нашу веющую нить;
Луг цветами пестро вышит,
Зноя солнца не избыть.

Опускаясь, подымаясь,
Над цветами мы одни,
В солнце нежимся, купаясь,
Быстро мечемся в тени.

Вихрь иль буря нас погубят,
Смоет каждая гроза,
И на нас охоту трубят
Птиц пролетных голоса.

Но, клонясь под дуновеньем,
Все мы жаждем ветерка;
Мы живем одним мгновеньем,
Жизнь — свободна, смерть — легка.

Нынче — зноен полдень синий,
Глубь небес без облаков.
Мы на легкой паутине
Тихо падаем с дубов.

Брюсов

 

[Frechling]

Летний дождик


Голубое небо в блестках.
Дождик, солнцем ослеплённый,
Щедро брызгает на землю
Струи жидкого стекла.
Словно частою расчёской
Поправляет кроны клёнов,
И любуются деревья,
Глядя в лужи-зеркала.

Под лазурным небосводом,
Под июльским тёплым душем
Оживают и сияют
Свежей зеленью кусты.
Утомлённая природа
Летний дождь встречает тушем
И наряды примеряет,
Как в салоне красоты.

Спрячь-ка зонтик, он не нужен.
Видишь, солнышком подсвечен,
Поднимается над лесом
Семицветный окоём?
Босиком по мелким лужам
Побежим ему навстречу
Так, как бегали мы в детстве,
Взявшись за руки, вдвоём!



Евгений Меркулов

 

[zzz]

Ситуация А. Человек возвратился с попойки
В свой покинутый дом, на простор незастеленной койки,
Как шахтерская смена спускается в душный забой.
Он подобен корове в канун обязательной дойки,
Но доярка в запое, и что ему делать с собой?
Он прикроет окно, где свинцовые звезды навылет,
Сигарету зажжет, бельевую веревку намылит
И неловко повиснет, скрипя потолочной скобой.

Ситуация В. Соблюдая отцовский обычай
Он пройдет до конца по тропе орденов и отличий,
Приумножит почет и пристойный достаток в семье.
Но проснется душа, словно осенью выводок птичий,
И останется плоть остывать на садовой скамье.
Он ложится навек под ковер замерзающих пашен,
Погребальный пиджак орденами богато украшен.
Что он выиграл, бедный, с нетронутой болью в лице?
Ситуация А. Ситуация В. Ситуация С...

А.П. Цветков, 1978

 

[Frechling]

«В наши окна, щурясь, смотрит лето…»
П.Васильев


Отшумели ливневые звоны,
Майские курьёзы и капризы.
Нараспашку окна и балконы.
Сонно машут шторами карнизы.

Под ленивой ветреной волною
Шелестит забытая газета…
Вот и всё. Покончено с весною.
В наши окна, щурясь, смотрит лето.

Скоро зной, и в воздухе дремотном
Нет уже той влаги и озона.
И ещё неясно, что несёт нам
Наступленье нового сезона.

Просыпайся! Смотрят в окна спальни
Крон дремучих заспанные чащи.
Май прошёл – но есть ли что банальней
Слов, что всё на свете преходяще?

Время жить, под пылким солнцем нежась
И вдыхая запахов дурманность.
Что же ты оплакиваешь свежесть
И вернуть желаешь первозданность?

И в глазах – беспомощность вопроса:
«Как же это, друг мой, что же это?..»
Ничего особенного. Просто
В наши окна, щурясь, смотрит лето…



Любовь Сирота

 

[Тохич]

Львица среди развалин

Гравюра

Холодная луна стоит над Пасаргадой.
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост — дышать ночной прохладой.

Пред ней знакомый мир: аркада за аркадой;
И башни и столпы, прозрачны и легки;
Мосты, повисшие над серебром реки;
Дома, и Бэла храм торжественной громадой...

Царевна вся дрожит... блестят ее глаза..
Рука сжимается мучительно и гневно...
О будущих веках задумалась царевна!

И вот ей видится: ночные небеса,
Разрушенных колонн немая вереница
И посреди руин — как тень пустыни — львица.

В. Я. Брюсов

 

[Frechling]

Яблочный Спас


В это яблочное лето
Закрома полным-полны,
Солнцем радостным согреты,
Красны яблоки крупны.

На ладошке у ребёнка
Солнце яркое лежит.
Улыбаются глазёнки,
Сок по пальчикам бежит.

Все хрустят сегодня сладко,
Унеслась далёко грусть,
Возит яблоки лошадка,
Пахнет яблоками Русь.



Валентина Кошелева

 

[Frechling]

Какое высокое небо! Какие весёлые горы,
Зелёной, малиновой, бурой заляпанные акварелью!
Сентябрь полудетскою кистью размашисто красит просторы,
Склоняя проезжих, быть может, к последнему за год веселью.

Какой ослепительный воздух! Какой оглушительный щебет!
Как хочется в праздничном лете ещё задержаться немного!
Но кто-то из туч легковесных осенние призраки лепит,
И вьётся меж радостных склонов устало-седая дорога.

Явления спада, распада ещё не открыты, не явны –
И всё-таки, если вглядеться – повсюду намёки, подсказки.
Но силы земли милосердны, и, хоть утешенья наивны –
Но так веселы и нарядны оттенки прощальной раскраски!

Мы в общем-то всё понимаем, мы знаем, что будет разруха,
Мы, кажется, всё изучили за многие-многие годы,
Но нам перед долгим уныньем так нужно присутствие духа!
И мы опрометчиво верим в обман благосклонной природы.



Любовь Сирота

 

[zzz]

Г. Иванов

* * *

Скучно, скучно мне до одуренья!
Скушал бы клубничного варенья,
Да потом меня изжога съест.

Хоть в раю у Бога много мест,
Только все расписаны заране.

Мне бы прогреметь на барабане,
Проскакать на золотом баране,
Позевать на Индию в окно.
Мне бы рыбкой в море-океане
Сигануть на мировое дно!

Скучно от несбыточных желаний...

...Вечный сон: забор, на нем слова.
Любопытно — поглядим-ка.
Заглянул. А там трава, дрова.
Вьется та же скука-невидимка.



И.Чиннов

* * *

Я недавно коробку сардинок открыл.
В ней лежал человечек и мирно курил.

«Ну, а где же сардинки?» — спросил его я.
Он ответил: «Они в полноте бытия.

Да, в плероме, а может, в нирване они,
И над ними горят золотые огни,

Отражаясь в оливковом масле вот здесь,
И огнём золотым пропитался я весь.»

Я метафору эту не мог разгадать.
Серебрила луна золотистую гладь,

И на скрипке играл голубой господин,
Под сурдинку играл он в коробке сардин,

Под сардинку играл — совершенно один.

1976