Около двадцати лет назад Род Тёмных Эльфов приобрёл внезапное могущество, эту «внезапность» многие летописцы связывали с появлением Чёрных Драконов. Численность этого народа стала резко увеличиваться, они чаще появлялись на поверхности, некоторые из них даже селились в лесах. Обычно в этом видели дурной знак, особенно люди – есть за ними такой грешок, порочить всех и вся да распри и ссоры повсеместно разжигать между мирными племенами. Да не о том сказ...
Мир казался тогда по-весеннему сладким и завораживающим. Но это никогда не волновало тёмный народ. У них были свои обязанности, обыденная суета, повседневные хлопоты: кому-то надо было бумаги в министерстве «Подземного хозяйства» подписать на пролом гранитной плиты, кому-то срок лицензии на создание магических зелий продлить и ещё много-много всего, с чем в один день не управиться. В этот день у наследного принца была лишь одна забота – шнырять по округе в поисках неприятностей на свою великосветскую непоседливую пятую точку.
Он давно мечтал спуститься вглубь пещер. Тёмные изначально селились в уже существующих подземных городах, одни поговаривали, что это работа друэгаров, другие приписывали творение доисторическим подземным червям, третьи – подземным водам. Поэтому мест для исследования и изучения здесь было предостаточно. Принц гордо шагал вперёд с нетерпением в сердце и огнём в глазах, разве совершеннолетие не повод для таких прогулок? – Нна’Тьяа-а-а-н! – ему почудилось, будто кто окликнул по имени, то ли со стен осыпался песок и мелкий камень, - Нна-а’Тьяа-а-а-а-н! – уже словно жалобно и более протяжно тянулось эхо из узкого окошка в стене. Нна’Тьяану стало любопытно, да и проём в камне точь-в-точь как под него. Юноша стал ползти внутрь не зная чего, но путь оказался не долгим, лаз завершился небольшим гротом. Пусто... Гладкий, словно отполированный камень стен, в центре в «полу» углубление. Он подошёл к нему – внутри на глубине одного локтя лежал продолговатый большой чёрный камень. Нна’Тьяан коснулся его кончиком пальца, не замечая явной угрозы потянулся туда, чтобы достать предмет. В руках камень мерно завибрировал, издавая неприятный низкий звук, затем наполнился голубоватым светом...
Находку сразу передали в магическую лабораторию, на протяжении нескольких лет ею занимался институт не только тёмно-эльфийских, а также светлых, людских магов. Но толку не было.
Нна’Тьяан ещё одну тысячу лет рыскал по пещёрам в надежде найти ещё одну такую штуковину, но уже больше никому её не показывать и не отдавать. И однажды его пригласили самые известные маги и стали спрашивать, что он делал в тот момент, как нашёл камень, что говорил, как двигался, они даже позволили ему вновь прикоснуться к приятной чёрной поверхности. Он взял камень в руки с одной мыслью больше его не отдавать. Виденное и услышанное ранее повторилось, и в добавок ко всему по блестящей поверхности побежала мелкая витиеватая трещинка, а голубое свечение усиливалось. Никто не ожидал, что это окажется яйцо – скорлупа осыпалась, показав миру чёрное ящероподобное существо. Весь институт опешил, самые сильные маги в ужасе отступили назад, поспешно готовя защитные заклинания.
Существо медленно переползло на шею принцу и нежно обвило её, забавно при этом пофыркивая и посапывая. Что пробудило Чёрного Дракона – тайна, но Нна’Тьяан издавна верил в их существование и грезил о своём ручном дракончике, он тут же дал ему имя – Ротад.
Тёмная раса стала использовать Чёрных Драконов в своих целях. В некоторых источниках указывается, что они научились создавать их из Мифриловых, но для этого сперва нужно разобраться в генеалогии драконов, а не всем это под силу.
Чёрные драконы сулили власть и могущество своим хозяевам, а по сему стали яблоком раздора между многими народами и мирами. В подземном царстве эльфов было достаточно легко спрятать эту сказочно сильную зверюшку, да и оборону городов у них проводить значительно проще. Тёмные маги наспех состряпали какие-то заклинания защиты для драконов от иных рас – действовало на подобие сигнализации, звук от которой сводил с ума не только нерадивого посягателя, но и самого дракона, так что были прецеденты со смертельным исходом, никоим образом не объединяющие во имя мира, а напротив, ведущие к большему непониманию и неприязни. И вот тогда началась серьёзная работа: создавались свитки нематериального плана, главной задачей их была защита драконов, как собственности Тёмной империи, от похищения, от влияния чужеродной магии, и по заказу рассудительного правителя им в добавок придавалось свойство подчинения воли дракона своему хозяину, ну, это так, на всякий случай...
В противоположность тому, что ожидали, драконы оказались вполне добродушными, милыми существами. Их не составляло большого труда научить различным премудростям, они обладали хорошей памятью, повышенной обучаемостью, с годами овладевали всемирным языком, и тогда их речи были наполнены глубиной, мудростью и вселенским смыслом. Среди тёмных эльфов стала весьма престижной служба в воздушных отрядах наездников на драконах. Каждому новобранцу выдавался свиток, его невозможно было уничтожить физически, к нему прилагался индивидуальный ключ – это могло быть что угодно: кольцо, ожерелье, серьга, пуговица, пояс, ключ передавался по заслугам, а иногда по наследству. Драконы выращивались своими хозяевами, привязывались к ним, и не могли их ослушаться.
Те, кто решили, будто терять им нечего шли войной на подземные города, в надежде захватить драконово племя и подчинить себе, воздвигнуть непреступные цитадели, и, возможно, править миром, а, может быть, и не одним. Они гибли, гибли и тёмные. За последующие пятнадцать тысяч лет войны и распри не давали земле остыть. Шло наступление новой эры, начало которой суждено было связать с Первой Великой Войной.
К этому времени жестокость и озлобленность поселились в сердце каждого, особенного это отразилось на Чёрных Драконах – они стали беспощадны к врагам, злобны, коварны, жестоки. В воздухе висело постоянное напряжение, он искрился от проходивших по миру спазмов вражды. Люди обвинили во всём Тёмных, вступили в союз со Светлыми, иногда перебегая и на противоположный фронт. Светлые вбили в свои головы идею о спасении мира, об озарении тьмы светом. Но не разобравшись в причинах, обрушились на своих врагов. После протяжённых боёв шли переговоры, на которых было заключено, что необходимо запечатать Драконов и сокрыть от любопытных глаз в недрах земли. На том и порешили. Вобрав в себя, словно губка, всю мировую ненависть Чёрные Драконы отныне слыли символом зла и разрушения, наперекор былой мудрости и возвышенности.
Солнце неторопливо лизало хребты гор на горизонте, катясь как бы в задумчивости, зайти ли ему или вновь взойти. Аука ткнула локтем в бок Лариана, глядя немигающим взглядом в сторону Касьёйн. У девушки на запястье в предзакатных сумерках стало видно тусклое алое свечение. Аука подползла поближе, за ней крался Лариан, Ургдуна, видимо, так вымотало, что он совсем не реагировал, казалось, издай даже они жуткий вопль.
- Глянь, у неё там символы такие же, как на нашем свитке, - удивлённо подняв брови прошептала Аука.
- Ммм...странно, да и светятся как-то уж очень похоже, - у Лариана в памяти проскакивали отдельные мысли, но он не мог ухватиться и вспомнить, хотя и был знатоком Мировой Истории.
Тонкими нежными пальчиками Аука медленно стала стаскивать браслет, - Ты же не возражаешь, если мы его изучим, тем более, что сейчас это важно? А ты спишь так крепко уже которые сутки. – В ответ Касьёйн лишь сонно простонала и даже не пошевелилась.
Эльфы сели в сторонке предвкушая что-то удивительное. Они развернули свиток, пытаясь сравнить символы. Да, действительно, написано на одном языке, и Аука определила, что обе вещи являются частью одного заклинания, но не успев обрадоваться светлые заметили, как свечение постепенно тускнеет, а вскоре и вовсе исчезло. Раздосадовавшись, решили подождать до утра, и выведать у Златогривого что да как.
Лариан уже сладко посапывал, но мысли Ауки занимали произошедшие события и она не могла уснуть. Из под куста, где лежала Касьёйн, послышался шорох. Аука подняла голову, глянув в темноту, шепнула: «Ты проснулась, Касьёйн? Касьёйн?» После недолгой паузы, которую Аука мучительно выжидала, перед самым её носом возник лик незнакомки, она неотрывно глядела изучающим взглядом на Ауку, которой захотелось вскрикнуть от испуга. – Тёмная, ночью, да ещё с какими-то непонятными намерениями. – подумала она.
- Ты кто?
- ....Аука.
- Я хочу пить.- в ответ на это Аука пошарила в рюкзачке, достала флягу, но там воды больше не было.
- Помниться не так давно мы проходили небольшой источник и пруд, хочешь, я отведу тебя туда? – вопрошающе глядя на странное существо пробормотала Аука, Касьёйн лишь резко качнула головой в знак согласия.
Пруд был восхитителен, вода бесстыдно обнажала дно, приглашая окунуться в незабываемые ощущения. Жадно хватая воду тонкими пальцами, Касьёйн вглядывалась в своё отражение, и по тому как она морщила лобик можно было понять, что то, что она видит ей не нравится: лицо в тёмных застывших и тянущих кожу пятнах, одежда встала колом и нещадно душила свою обладательницу букетом отвратных запахов. Уже через мгновение вся эта куча грязного тряпья лежала на земле, и слышны были лишь всплески воды в темноте зарослей. Отмываться пришлось долго, а одежду чистить ещё дольше.
Чтобы незнакомка не замёрзла Аука сплела одно из своих заклинаний, оно было пушистым и душистым, похожим на тёплый домашний плед. Из рюкзачка она достала нитку с иголкой (интересно, а чего тогда там нет, если есть всё это), и предварительно обсушив одежду заклинанием, заштопала дыру от болта. Вышло красиво, она даже умудрилась вышить там веточку извивающейся лозы. А Касьёйн тем временем, сидя у самой воды, создавала, каким-то для Ауки непостижимым образом (она просто не могла поверить, что тёмные на такое способны), сиренево-фиолетовых бабочек: каждый раз открывая ладонь, она давала жизнь новой светящейся, полупрозрачной, слегка переливающейся бабочке, - они кружили над прудом, наполняя атмосферу загадочностью и таинственностью.