Стихи

[Marise]

Я тебя отпущу, отпущу на все...
Раздели свободу - глотков на семь,
как в пустыне - старенький Моисей;
что угодно с ней

сотвори: Адама, Гоморру, соль.
У тебя получится; этот труд не столь
уж и сложен: глина, стамеска, стол,
алкоголь, рассол.

Эту чашу - единственную из чаш -
дети, вышедшие из трущоб и чащ,
мимо рта не проносят, даже лечась
от змеиных чар

изумрудной ящерицы без ног,
паразита яблочного, из нот
состоящего: си-то, фа-соль (и зной).
...А голубизной

опрокинулось небо, накрыв залив.
Ты отправишься, змия в себя залив
вместо топлива, в тот козлоногий миф,
привлекая нимф...

 

[Амалия]

нелёгко бремя нынешнего века.
в долгах и войнах, повидав беду,
так важно оставаться человеком,
и у толпы не быть на поводу.
о правде-чести непрерывно спорим,
в тиши, в тепле с семьёю за столом -
так важно не радеть чужому горю
не говорить, мол: всем вам поделом...
меж этого: "секи, руби и властвуй",
преодолев и боль, и гнев, и страх -
так важно говорить друг другу: здравствуй!,
пусть даже вы - на разных берегах...
но мы не слышим и словами жалим,
не ощущая в правоте вины.
а если б мы друг друга уважали,
то не было б ни горя, ни войны...
нелёгко бремя нынешнего века
в своей беде, коварстве и красе.
как важно оставаться Человеком,
когда в округе стервенеют все...

 

[Marise]

я буду тебя забывать - по частице в час
(музыка элементарных твоих частиц!)
ком снега, в обратном порядке на гору мчась,
теряет снежинки; никто его защитить
не сможет. ни даже время: оно течет
вспять, но так же неумолимо прочь.
голос твой испаряется, и еще -
кажется, прозрАчнеет имя, плоть;
смолкают крики, которыми ты опет;
буква "о" превращается в обруч - в нуль, -

а кажется, будто бы я не тебя тебе
отдаю, а себя предаю Ему,
как будто бы это я истекаю сном,
теряю имя, прозрачнее становлюсь, -
так зимний иней сползает с окна весной.
во мне растет постепенно окошко-флюс,
а в нем исчезает, медленно и мучи-..
тело, слова, вибрации, звуки, мост
вздохов, соборы, площади...
и лучи
проходят, не преломляясь, меня насквозь.

 

[Marise]

как мало остается от каждой встречи:
зажмуриться и помнить до сытой боли
походку твоей тени и междуречье
"мизинец-безымянный". не знать, стопой ли
следов твоих касаюсь, или русалкин
плавник по лужам пляшет (заря. с зарею...).
вытягиваюсь взглядом - сыграем в салки?
я догоню и в куртку твою зароюсь,
и сиротливо всхлипнув, скажу - ну что ты?
и подхвачу твой шепот, и глаз движенье...
но колокольным крестиком взгляд заштопан -
не то воздвИженья, не то воздвижЕнья;
и я не обернусь. не спущусь. не сдвинусь.
ты - только тонкий запах, холодноватый...
но память тяжелеет - и ей нести нас,
обернутых, как вазы, глухою ватой.

 

[Marise]

Спи, моя радость; больше чем кто бы то
ни был желаю тебе бестревожно спать.
буря в стакане – всемировой потоп;
в нем растворяется лунаспирин «Upsa» -
oops, моя радость, кажется, я влюби….
ласковый мой, если утвари нет конца –
значит, бессмертна, и заповедь «не убий»
явно бессмысленна (или comme ci comme ca);
то есть, положим, я утопилась в дождь:
я ли грешна или слишком шумна вода?
«Жизнь» и «земля» - так? – нас убедили в том,
что всех чудес взаимнее – нагота,
ибо из глины взятое к глине льнет;
вмятины оставляет ладонь и взгляд;
а отрывать – попробуй… Бог те нальет…
спи, моя радость, спи. Поудобней ляг.

 

[Беспринципная Седовласка]

Когда любовь навек уходит,
Будь на прощанье добрым с ней.
Ты от минувшего свободен,
Но не от памяти своей.

Прошу тебя,
Будь благороден.
Оставь и хитрость, и вранье.
Когда любовь навек уходит,
Достойно проводи ее.

Достоин будь былого счастья,
Признаний прошлых и обид.
Мы за былое в настоящем
Должны оплачивать кредит.

Так будь своей любви достоин.
Пришла или ушла она.
Для счастья
Все мы равно стоим.
У горя —
Разная цена.
Андрей Дементьев

 

[Gertruda]

Дорога, дорога,
Разлука, разлука.
Знакома до срока
Дорожная мука.

И отчее племя,
И близкие души,
И лучшее время
Все дальше, все глуше.

Лесная сорока
Одна мне подруга.
Дорога, дорога,
Разлука, разлука.

Устало в пыли
Я влачусь, как острожник.
Темнеет вдали,
Приуныл подорожник.

И страшно немного
Без света, без друга,
Дорога, дорога,
Разлука, разлука...

Николай Михайлович Рубцов

 

[be-open]

Расскажи мне о лучших вещах на земле:
как запутался ветер вчера в крыле;
что сломался двигатель и реле, когда ты заходил на посадку,
а потом затеяли пуск-наладку, сидя дома, уже в тепле.

Расскажи, как сначала мы пьём Шабли, разменяв оставшиеся рубли,
а потом, когда за душой ни гроша, ночь так хороша.
Через час срываемся на метро; воздух – мёд, амброзия и ситро,
лучше всех алкогольных пьётся,
а внутри так колется и поётся, что не скажешь про.

Расскажи, почему о счастье пишется так по-детски, а о боли – по-Башлачёвски;
нечем вскрыть, ни стамески нет, ни расчёски причесать эту гриву, бьющую на ветру.
Даже если будешь казаться чёрствым, я подумаю: «да и чёрт с ним»… И, наверное, не умру.

Расскажи, как кто-то в порыве страсти исцеловывает запястья, на руках несёт на кровать.

Расскажи о том, что бывает такое счастье, чтоб любить и больше не воевать.

 

[Беспринципная Седовласка]

ОЧЕРЕДЬ ЗА СЧАСТЬЕМ
"Привычка свыше нам дана,
Замена счастию она", -
Писал поэт в одной из глав.
Поэт велик, а значит - прав!
Но я хочу его поправить,
И от себя чуть-чуть добавить.

Я знаю, что привычка может
Заменой быть несчастью тоже.
Привыкнуть можно ко всему:
К весне в сиреневом дыму,
К осенним ржавым кленам, лужам,
К тому, что кто-то был так нужен,
Жестоко предал вас в финале...
А вас давно предупреждали.
Но вы все не хотели вникнуть,
Придется к этому привыкнуть.

Негромко тикают часы,
Струится свет из лампы тусклой.
И привыкаешь к новой грусти
В начале темной полосы.

К тому, что не с кем слова молвить,
Что стало некому готовить,
Что по ночам почти не спится,
А утром ломит поясницу.

Кто другом был, тот стал не другом,
Хоть и везуч не по заслугам.
Что мог звонить почаще кто-то,
Но ведь у всех свои заботы...

Весы и зеркало не льстят,
Часы ползут, а дни летят.
И затянулись холода.
И ничего... и никогда...

Но всё же верю я Поэту,
А значит тьма - начало света.
А ночь она - к утру дорога.
И сделать надо так немного:

Про одиночество забыть,
Свою свободу полюбить.
Сходить в кино, наряд примерить.
А главное - во что-то верить.

И утром солнце нас разбудит,
Ведь мы доверчивые люди.
Привыкнув к бедам и напастям,
Встаем мы в очередь за счастьем!

И я привыкла ко всему,
И не бросаюсь зря словами,
За счастьем очередь займу.
Кто тут последний?
Я - за вами!
Лариса Рубальская

 

[Беспринципная Седовласка]

Мой черный человек в костюме сером!..
Он был министром, домуправом, офицером,
Как злобный клоун он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".

Я суеверен был, искал приметы,
Что мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше - никогда!"

Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы в Тюмень, -
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, - видать, начальству лень".

Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я все отдам - берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу".

И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты,
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято, -
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, -
Мне выбора, по счастью, не дано.
В.Высоцкий
1979

 

[Marise]

Не сходи с моих уст.
С моих карт, радаров и барных стоек.
Этот мир без тебя вообще ничего не стоит.
Пребывает сер, обездвижен, пуст.

Не сходи с моих строк.
Без тебя этот голос ждал, не умел начаться.
Ты его единственное начальство.
Направляй его, справедлив и строг.

Не сходи с моих рук, ты король червей.
Козырной, родной, узнаваемый по рубашке.
От турецких твоих кровей,
От грузинских твоих бровей,
От улыбки, в которой музыка и Бродвей,
До сих пор беспомощность и мурашки,

Не сходи с горизонта, Тим, но гряди, веди
Путеводным созвездием, выстраданной наградой,
Ты один способен меня обрадовать – значит, радуй,
Пламенем посмеивайся в груди

И не уходи.
Не сходи с моих рельсов ни в этом, ни в горнем мире.
Тысяча моих и твоих прекрасных двадцать четыре.
И одно на двоих бессмертие впереди.

 

[Marise]

Сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды, сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды, да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль – пока свет очей не пришлет дурацкую смску «Мне очень жаль». Пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши. Там уже их целая резервация, этих мальчиков без души.

Детка-детка, ты состоишь из лампочек, просто лампочек в сотню ватт. Ты обычный маленький робот-плакальщик, и никто здесь не виноват. Символы латинские, буквы русские, глазки светятся лучево, а о личном счастье в твоей инструкции не написано ничего.

Счастье, детка – это другие тетеньки, волчья хватка, стальная нить. Сиди тихо, кушай антибиотики и пожалуйста, хватит ныть. Черт тебя несет к дуракам напыщенным, этот был циничен, тот вечно пьян, только ты пропорота каждым прищуром, словно мученик Себастьян. Поправляйся, детка, иди с любыми мсти, божьи шуточки матеря; из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.

Можно делать бомбы – и будет лужица вместо нескольких городов. Эти люди просто умрут от ужаса, не останется и следов. Вот такого ужаса, из Малхолланда, Сайлент Хилла, дурного сна – да, я знаю, детка, тебе так холодно, не твоя в этот раз весна. Ты боишься, что так и сдохнешь, сирая, в этот вторник, другой четверг – всех своих любимых экранизируя на изнанке прикрытых век.

Так и будет. Девочки купят платьишек, твоих милых сведут с ума. Уже Пасха, маленький робот-плакальщик. Просто ядерная зима.

 

[be-open]

У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист — в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днём, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо — город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть, к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше — плывут линкоры,
и простор голубеет, как бельё с кружевами.

Бродский

 

[Верую]

есть предложение выпустить диск на основе ВАШИХ стихов!С оранжировкой НАШИХ читателей!
Пожелания и тех и других прошу в личку.

 

[SNZme]

Я душевно вполне здоров!
Но шалею, ловя удачу…
Из наломанных мною дров,
Я легко бы построил дачу!
(с) И. Губерман

 

[SNZme]

Владимир Маяковский

Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.

1928 (ПИСЬМО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ,отрывок.)

 

[SNZme]

Николай Заболоцкий

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

 

[SNZme]

Владимир Набоков

О чем я думаю? О падающих звездах...
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь ее — потух...

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую — она лучисто раздробилась
на глубине моей души.

 

[SNZme]

Марина Кунина

Каждый день судьбу благодарю.
Каждый вечер подвожу итоги.
Не сверяюсь по календарю,
Дорожу в сегодня очень многим.

Все закономерно и светло.
Все зачем-то было очень кстати.
То, что опалило – не сожгло.
То, что было болью, стало статью.

Кто ушел, тот должен был уйти.
Кто нашелся – значит, так и надо.
Ветрам дуть, а солнышку светить.
Самым близким быть со мною рядом.

Быть друзьям за тридевять земель,
Чтобы было мне к кому приехать.
Мне ж – готовить борщ, стелить постель,
Грусть-тоску лечить веселым смехом.

Провожать, встречать, учить, жалеть,
Обнимать, лелеять, быть построже.

Знать, что ты на этой же земле,
Зыбкость мира ощущая кожей.

 

[Marise]

Стиснув до белизны кулаки,
Я не чувствую боли.
Я играю лишь главные роли -
Пусть они не всегда велики,
Но зато в них всегда больше соли,
Больше желчи в них или тоски,
Прямоты или истинной воли -
Они страшно подчас нелегки,
Но за них и награды поболе.

Ты же хочешь заставить меня
Стать одним из твоих эпизодов.
Кадром фильма. Мгновением дня.
Камнем гулких готических сводов
Твоих замков. Ключами звеня,
Запереть меня в дальней из комнат
Своей памяти и, не браня,
Не виня, позабыть и не вспомнить.

Только я не из тех, что сидят по углам
В ожидании тщетном великого часа,
Когда ты соизволишь вернуться к ним - там,
Где оставил. Темна и безлика их масса, -
Ни одной не приблизиться к главным ролям.

Я не этой породы. В моих волосах
Беспокойный и свежий, безумствует ветер,
Ты узнаешь мой голос в других голосах -
Он свободен и дерзок, он звучен и светел,
У меня в жилах пламя течет, а не кровь,
Закипая в зрачках обжигающим соком.
Я остра, так и знай - быть не надо пророком,
Чтоб понять, что стреляю я в глаз, а не в бровь.

Ты мне нравишься, Мастер: с тобой хоть на край,
Хоть за край: мы единым сияньем облиты.
Эта пьеса - судьба твоя; что ж, выбирай -
Если хочешь, я буду твоей Маргаритой...