Стихи

[Беспринципная Седовласка]

По несчастью или к счастью,​

Истина проста:​

Никогда не возвращайся​

В прежние места.​

Даже если пепелище​

Выглядит вполне,​

Не найти того, что ищем,​

Ни тебе, ни мне.​

Путешествие в обратно​

Я бы запретил,​

Я прошу тебя, как брата,​

Душу не мути.​

А не то рвану по следу —​

Кто меня вернет? —​

И на валенках уеду​

В сорок пятый год.​

В сорок пятом угадаю,​

Там, где — боже мой! —​

Будет мама молодая​

И отец живой.​

Шпаликов Г.​

 

[SNZme]

Александр Вертинский

Самой нежной любви наступает конец,
Бесконечной тоски обрывается пряжа...
Что мне делать с тобою, с собой, наконец,
Как тебя позабыть, дорогая пропажа?

Скоро станешь ты чьей - то любимой женой,

Станут мысли спокойней и волосы глаже.
И от наших пожаров весны голубой
Не останется в сердце и памяти даже.

Будут годы мелькать, как в степи поезда,
Будут серые дни друг на друга похожи...
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит и мечта не тревожит.

Но когда-нибудь ты, совершенно одна
(Будут сумерки в чистом и прибранном доме),
Подойдешь к телефону, смертельно бледна,
И отыщешь затерянный в памяти номер.

И ответит тебе чей-то голос чужой:
"Он уехал давно, нет и адреса даже."
И тогда ты заплачешь: "Единственный мой!
Как тебя позабыть, дорогая пропажа!"

 

[Предположим]

Предположим, тебе шесть лет.
Вокруг закипает лето.
На тебе голубое платьице и белые сандалеты.
Дома ждут котлеты, кисель и повтор балета.
Это здорово. Но занимает тебя не это:
ты стоишь на крыше,
туча вот-вот тебя краем тронет...

Платье всё в гудроне.
Сандалики все в гудроне.

А внизу мальчишки присвистывают с уважением,
Примеряются к крепким новеньким выражениям:
проиграли малявке.
Малявка взлетела вверх, проворная, как коза.

Ты стоишь и стараешься не реветь,
а ведь нужно ещё слезать.

Ты не помнишь, куда ставить ногу,
где держаться руками,
и не знаешь, как показаться маме.

Предположим, тебе двадцать три.
У тебя проекты, дедлайны,
безразмерная майка, шампунь с ароматом киви и лайма,
лето плавит асфальт, чтобы это сносить
нужно сделаться далай-ламой
или, может быть,
саламандрой, виверной, ламией.

Ты стараешься выглядеть глупо, нелепо и неопрятно.
Бесполезно.
Они раскусили тебя: ты не помнишь путей обратно,
не умеешь рассчитывать силы,
никогда не отводишь взгляда
и полезешь куда угодно ради пустой бравады.

Брось. Подумаешь, жарко...
говорят, к обеду станет ненастно.
Может быть, повезёт, и удастся прожить подольше --
вот так же, на спор.

9.05

Собирается тщательно,
ордена прикрепляет к лацкану,
рукава и воротники расправляет ласково.
Надевает туфли, платок, берет костыли
и уходит в заднюю дверь, чтоб не засекли.

В центре, возле продмага, памятник,
дальше кладбище --
далеко,
спасибо погода пошла на лад ещё...
Взрослые смотрят молча,
дети кричат:
"Мама, мама, гляди, у старухи снова парад".

У старухи парад, всё правда,
сольное шествие.
Года три назад шли колонной: она и шесть её
не сказать друзей,
вернее будет -- родных.
Четверых с тех пор схоронили,
двое больны.

Нынче нужно идти за всех.
Вдоль домов покошенных,
мимо женщин и мужиков, и коров и кошек их.
Если бросить ныть,
не такой уж и дальний путь.
Доползёт как-нибудь.

 

[Амалия]

Мой ангел-хранитель, скажи, если можно…
Когда ты за мною незримо шагал…,
ты же видел…, что плачу…, ты же знал, что так больно…,
зачем же тогда ты меня так пытал?
А он улыбнулся и тихо ответил :
"Я ангел, я помощь всего лишь твоя.
А то, что ты падала…, так это же уроки…,
ведь жить будешь ты…, а не я за тебя…»

 

[Мэри Сью Джонс]

Если кто-то убит,
То слова не помогут
Ни одна из молитв
Не доходит до Бога:
Бумерангом летят
Беспощадно и точно
Возвращаясь назад
Как невскрытая почта
Значит, поздно любить,
Извиняться и плакать
Если кто-то убит
И в промозглую слякоть
Он упал и лежит,
Ни к чему не пригодный,
Не обязанный жить
И уже не голодный
Не усталый, не бедный
Не больной и не злой
Может, чуточку бледный
Но свободный такой!

 

[SNZme]

Нам в жизни паузы даются, чтоб
было время оглянуться. Подумать
чтоб, куда спешили, куда пришли и
что забыли.. Кто нас любил, кого
любили.. Кто нас простил, кого
простили... С кем попрощаться, с кем
остаться. И посмотреть со стороны:
кто был, а кто хотел казаться...

 

[Предположим]

[background=rgb(207, 194, 139)]Придет смерть, и у нее будут твои глаза.[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]Эта смерть, что нас сопровождает[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]неусыпно с утра до ночи, глухая,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]как стыд или скверная привычка,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]как абсурд . Глаза твои будут –[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]немой крик, несказанное слово,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]тишина.[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]Так ты видишь их каждое утро,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]наклоняясь над своим отраженьем[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]в зеркале. О, дорогая надежда,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]в этот день узнаем и мы:[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]ты – ничего, и ты – жизнь.[/background]

[background=rgb(207, 194, 139)]На каждого смерть по-своему смотрит.[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]Придет смерть, и у нее будут твои глаза.[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]Это будет как порвать с привычкой,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]как увидеть в зеркале все то же,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]но только мертвое лицо,[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]как услышать сомкнувшиеся губы.[/background]
[background=rgb(207, 194, 139)]Мы сойдем в водоворот немыми.[/background]

 

[SNZme]

Пусть иногда так трудно объяснить,
Во что ты верил раньше,
Все глубже в лабиринт уводит нить,
От выхода все дальше, -
Когда-нибудь закончится, поверь,
Зима тревоги нашей
И лето постучится в нашу дверь.

 

[SNZme]

Сегодня ощутил я горемычно,
как жутко изменяют нас года:
в себя зайдя и свет зажгя привычно,
увидел, что попал я не туда.

Игорь Губерман

 

[SNZme]

Скоро я тебя вновь увижу, и это будет, как будто мы
встретились на изнанке зимы, за оградой моей тюрьмы,
ты впервые увидишь, какого цвета мои глаза, чистые от отчаянья и чумы.

Вера Полозкова

 

[Беспринципная Седовласка]

Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины - показ,
что и без него она не хуже.
Губерман И.

 

[SNZme]

Велосипедные прогулки!
Шмели и пекло на проселке.
И солнце, яркое на втулке,
Подслеповатое - на елке.

И свист, и скрип, и скрежетанье
Из всех кустов, со всех травинок,
Колес приятное мельканье
И блеск от крылышек и спинок.

Какой высокий зной палящий!
Как этот полдень долго длится!
И свет, и мгла, и тени в чаще,
И даль, и не с кем поделиться.

Есть наслаждение дорогой
Еще в том смысле, самом узком,
Что связан с пылью, и морокой,
И каждым склоном, каждым спуском.

Где время? Съехав на запястье,
На ремешке стоит постыдно.
Жара. А если это счастье,
То где конец ему? Не видно.

Александр Кушнер

 

[Мэри Сью Джонс]

Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.
Лучше тебе не знать из каких веществ
обретают счастье, когда тех существ,
чье тепло столь необходимо,
нету рядом; как даже за барной стойкой
одиночество неубиваемо настолько,
настолько цело и невредимо,
что совсем без разницы сколько
и что ты пьешь -
ни за что на свете вкуса не разберешь,
абсолютно все оказывается едино;
и не важно по какому пути пойдешь,
одиночество будет необходимо,
в смысле — никак его не обойдешь.
Лучше тебе не знать из каких ночей
выживают те, кто давно ничей;
как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей,
выгребают тепло себе по крупицам,
чтоб хоть как-то дожить до утра;
лучше не знать как им порой не спится,
тем, кто умеет читать по лицам -
по любимым лицам! -
предстоящий прогноз утрат.
Тем, кто действительно будет рад,
если получится ошибиться.
Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона,
лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона:
чем я ему так нехороша?
чем я ей столь не угоден?
Громкость — самая забористая анаша,
лучшая из иллюзий, что ты свободен;
и ещё — научись беседовать о погоде,
способ всегда прокатывает, хоть и не нов,
чтоб любой разговор вести не спеша,
лишь бы не знать из каких притонов — самых безрадостных снов -
по утрам вытаскивается душа.
Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок,
поцарапанных фотографий -
потому что зрачок острее чем бритва;
лучше не знать механизм человеческих шестеренок,
у которых нарушен трафик,
у которых не жизнь, а сплошная битва -
и никто не метит попасть в ветераны:
потому что их не спасет ни одна молитва,
никакой доктор Хаус не вылечит эти раны.
Лучше тебе не знать ничего о них, кроме
факта, что те, кто всегда живут на изломе,
отлично владеют собой и не смотрятся лживо,
если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме;
что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо —
на деле
давно
пребывают
в коме.

 

[Предположим]

СТИХИ В АПРЕЛЕ

В эту зиму с ума
я опять не сошел. А зима,
глядь, и кончилась. Шум ледохода
и зеленый покров
различаю. И, значит, здоров.
С новым временем года
поздравляю себя
и, зрачок о Фонтанку слепя,
я дроблю себя на сто.
Пятерней по лицу
провожу. И в мозгу, как в лесу —
оседание наста.

Дотянув до седин,
я смотрю, как буксир среди льдин
пробирается к устью.
Не ниже
поминания зла
превращенье бумаги в козла
отпущенья обид.
Извини же
за возвышенный слог:
не кончается время тревог,
но кончаются зимы.
В этом — суть перемен,
в толчее, в перебранке Камен
на пиру Мнемозины.

 

[Touareg]

Родясь не обезьяной и не сфинксом,
я нитку, по которой стоит жить,
стараюсь между святостью и свинством
подальше от обоих проложить.

Игорь Губерман

 

[Предположим]

ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Так долго вместе прожили, что вновь
второе января пришлось на вторник,
что удивленно поднятая бровь,
как со стекла автомобиля - дворник,
с лица сгоняла смутную печаль,
незамутненной оставляя даль.

Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадал, то думалось - навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.

Так чужды были всякой новизне,
что тесные объятия во сне
бесчестили любой психоанализ;
что губы, припадавшие к плечу,
с моими, задувавшими свечу,
не видя дел иных, соединялись.

Так долго вместе прожили, что роз
семейство на обшарпанных обоях
сменилось целой рощею берез,
и деньги появились у обоих,
и тридцать дней над морем, языкат,
грозил пожаром Турции закат.

Так долго вместе прожили без книг,
без мебели, без утвари на старом
диванчике, что - прежде, чем возник,-
был треугольник перпендикуляром,
восставленным знакомыми стоймя
над слившимися точками двумя.

Так долго вместе прожили мы с ней,
что сделали из собственных теней
мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли,
но створки не распахивались врозь,
и мы прошли их, видимо, насквозь
и черным ходом в будущее вышли.

 

[SNZme]

Чтоб жить, должны мы клятвы забывать,
Которые торопимся давать.
И мы живем не чем-нибудь одним,
А сменой увлечений жить хотим.

Шескспир

 

[Беспринципная Седовласка]

И спросит Бог: никем не ставший,
зачем ты жил, что смех твой значит?
- Я утешал рабов уставших, -
отвечу я. И Бог заплачет.
Губерман И.

 

[zzz]

* * *​

Город ночного кошмара, безлюдный, облупленный,
от позвонков до ключиц и коленок облюбленный,
сладкими песнями тисканный, мятый, излапанный —
жутко очнуться внезапно в вечернем Неаполе,
жутко увидеть, как млечные очи безумия
смотрят на юг, где постылое чрево Везувия
вечно готово в чудесное утро воскресное
выплюнуть порцию дряни в пространство окрестное.

Тут бы застрять да сдружиться с жульем, с журналистами,
мидий вином запивать в ресторане на пристани,
местных прелестниц в своё холостяцкое логово
странным акцентом манить. Ожидая немногого,
не огорчаться, прощаясь. По-русски почитывать,
меланхоличную кошку по-русски воспитывать,
чтобы однажды таким же томительным вечером
вдруг в небесах раствориться, никем не замеченным.​

Это единство тревоги, неверного марева,
робкого счастья — до времени город состарило,
как и тебя, для которого клаустрофобия
не от любого готова явиться подобия
зданий, стоящих вплотную, терзающих гордую,
ввысь уходящую улицу — с тесной аортою,
с ношей межрёберной, где от былого беспамятства,
как наказанье Господнее, тяжесть останется.

1998​

Ганновер​

 

[Амалия]

Не лезьте в душу, не смакуйте:
«Кто? С кем? Когда? И почему?» ,
Ведь жизнь чужая - лес дремучий,
Споткнуться можно самому.
И не судите люди - вы не Боги!
И не завидуйте, ведь зависть - так черна.
У каждого своя дорога,
И жизнь у каждого одна!