Стихи
- Автор темы Kamilla
- Дата начала
ШокоЛапка
Местный
дада. примерно в том состоянии и пребываю))) отлично!
Беспринципная Седовласка
Между прочим, здесь написано: «Вытирайте ноги»
Опять любое «здрасьте» бьёт по нервам,
Опять второе «Я» не дружит с первым,
И в мире, где погашен белый свет,
Любое слово сводится на нет.
И нет конца. И не хватает зла,
Когда поют «Печаль моя светла...»
поэтому плющусь в интернет-публикациях.
Ну и как мне теперь быть?
Ну и что мне теперь делать?
Я, конечно, умею выть –
И не просто – а выть, как нелюдь.
А ещё я могу сплясать
Африканский такой танец,
А ещё могу нож взять
И отрезать себе палец,
И решить, что уже согрелась,
И начать продолжать жить –
Только что мне теперь делать?
Только как мне теперь быть?
Опять второе «Я» не дружит с первым,
И в мире, где погашен белый свет,
Любое слово сводится на нет.
И нет конца. И не хватает зла,
Когда поют «Печаль моя светла...»
разогналась я книжку стихотворений Горбовской Е. купить - фигушки, последняя аж в 2003 году издавалась.
поэтому плющусь в интернет-публикациях.
Ну и как мне теперь быть?
Ну и что мне теперь делать?
Я, конечно, умею выть –
И не просто – а выть, как нелюдь.
А ещё я могу сплясать
Африканский такой танец,
А ещё могу нож взять
И отрезать себе палец,
И решить, что уже согрелась,
И начать продолжать жить –
Только что мне теперь делать?
Только как мне теперь быть?
1234567890
Десять грустных цифр.
Разбитные эсэс-чекисты
драли глотки в ночи оравой.
Китаянку накрыли волны
и пропели: "Амен!" - над ней.
Растекались ручьями кисти
белых рук, в том числе и правой.
Блок писал: "...хорошо и вольно", -
как об этом писал, ей-ей.
Я все ждал справедливой кары,
а мое, лимфа с кровью, тело
говорило мне сквозь зевоту:
"Ты какое-то злое чмо".
Где-то там, где был шум ударов
и куда так легко гляделось,
нарождалось святое что-то
и не знало о том само.
Были пальцы и пульсоболи -
может, рана, а может, язва,
и ступню обнимала лужа,
и я рвал на листы блокнот.
Было то ли "свобода!!!", то ли
"вбейся в угол, здесь слишком грязно", -
но: "Нормально. Могло быть хуже", -
говорил мой бумажный рот.
Будет весело падать в бездну
и читать об антифашизме -
так я знал, и была мне рада
лента сонных, как рыбы, дней.
И когда-нибудь я исчезну -
не исчезну, а выйду к Жизни,
ведь Дриада вошла в Триаду
и вовеки
пребудет
в ней.
драли глотки в ночи оравой.
Китаянку накрыли волны
и пропели: "Амен!" - над ней.
Растекались ручьями кисти
белых рук, в том числе и правой.
Блок писал: "...хорошо и вольно", -
как об этом писал, ей-ей.
Я все ждал справедливой кары,
а мое, лимфа с кровью, тело
говорило мне сквозь зевоту:
"Ты какое-то злое чмо".
Где-то там, где был шум ударов
и куда так легко гляделось,
нарождалось святое что-то
и не знало о том само.
Были пальцы и пульсоболи -
может, рана, а может, язва,
и ступню обнимала лужа,
и я рвал на листы блокнот.
Было то ли "свобода!!!", то ли
"вбейся в угол, здесь слишком грязно", -
но: "Нормально. Могло быть хуже", -
говорил мой бумажный рот.
Будет весело падать в бездну
и читать об антифашизме -
так я знал, и была мне рада
лента сонных, как рыбы, дней.
И когда-нибудь я исчезну -
не исчезну, а выйду к Жизни,
ведь Дриада вошла в Триаду
и вовеки
пребудет
в ней.
ШокоЛапка
Местный
zzz
инвалид умственного труда
* * *
приятно спать или плескаться в душе
приятно кошке мять кошачьи уши
блуждать в лесу пока не поседел
ноябрь нумеровать на солнце пятна
с товарищами водку пить приятно
и просто жить но жизни есть предел
еще бредешь подробностей не зная
еще пестра от птиц листва лесная
в расчете отдохнуть с какой-нибудь
наташей предположим или катей
с кем было жарко раньше от объятий
но дальше одному проложен путь
и к высеченному на камне году
как бы войдя в темнеющую воду
ложишься навзничь в вековечный ил
зачем глазам теперь привычка к свету
неужто даже кошек больше нету
и кто на суше подтвердит что был
приятно спать или плескаться в душе
приятно кошке мять кошачьи уши
блуждать в лесу пока не поседел
ноябрь нумеровать на солнце пятна
с товарищами водку пить приятно
и просто жить но жизни есть предел
еще бредешь подробностей не зная
еще пестра от птиц листва лесная
в расчете отдохнуть с какой-нибудь
наташей предположим или катей
с кем было жарко раньше от объятий
но дальше одному проложен путь
и к высеченному на камне году
как бы войдя в темнеющую воду
ложишься навзничь в вековечный ил
зачем глазам теперь привычка к свету
неужто даже кошек больше нету
и кто на суше подтвердит что был
Беспринципная Седовласка
Между прочим, здесь написано: «Вытирайте ноги»
Я же не просто по дому хожу –
Я же с ума потихоньку схожу,
Я же по тонкому-тонкому льду
На Вашем коротком иду поводу.
Ни звука, ни света, Вы – там, а я – здесь –
Меня, как бы нету, а Вы, как бы, есть.
И сколько верёвочке этой ни виться –
Кому-то придётся на ней удавиться.
Я же с ума потихоньку схожу,
Я же по тонкому-тонкому льду
На Вашем коротком иду поводу.
Ни звука, ни света, Вы – там, а я – здесь –
Меня, как бы нету, а Вы, как бы, есть.
И сколько верёвочке этой ни виться –
Кому-то придётся на ней удавиться.
1234567890
Десять грустных цифр.
А в зале лица - те же, те же, те же!
Никак не согласятся на уступки!..
Я стала выходить на сцену реже,
но по ночам - все так же вздохи в трубке...
Меня опасной бритвой не зарежешь -
зарежь меня ножами мясорубки.
А в зале лица - те же, те же, те же!
Никак не вникнут в суть моей уступки!..
Никак не согласятся на уступки!..
Я стала выходить на сцену реже,
но по ночам - все так же вздохи в трубке...
Меня опасной бритвой не зарежешь -
зарежь меня ножами мясорубки.
А в зале лица - те же, те же, те же!
Никак не вникнут в суть моей уступки!..
Беспринципная Седовласка
Между прочим, здесь написано: «Вытирайте ноги»
Конечно, конечно – такая преграда...
И если «так надо», то значит – так надо.
И я не в обиде, я баба не злая.
Я Вас поцелую и Вам пожелаю:
От этого «надо» –
До самого ада –
Живите не кисло –
Отныне и присно –
Отсель – и дотоле.
Аминь, что ли...
И если «так надо», то значит – так надо.
И я не в обиде, я баба не злая.
Я Вас поцелую и Вам пожелаю:
От этого «надо» –
До самого ада –
Живите не кисло –
Отныне и присно –
Отсель – и дотоле.
Аминь, что ли...
ШокоЛапка
Местный
он пишет: "я жду тебя дома. я ставлю чайник," -
и воздух ей тесен, как старый худой пиджак.
на улице ветер. над городом крики чаек.
она и не помнит, когда всё пошло не так.
он пишет: "я жду тебя. это почти как жажда".
она отвечает невнятное "не скучай",
но ей неспокойно. ей кажется, что однажды
он вырвет ей сердце и выжмет лимоном в чай.
ведь мама всегда говорила - так не бывает,
чтоб долго и счастливо и в один день. финал -
вернёшься с работы, а он тебя не узнает.
а может быть, даже и лучше, чтоб не узнал.
он пишет: "я жду тебя дома". осенний город
холодным дождём прибивает к асфальту пыль.
на улице ветер. она поднимает ворот.
ей надо успеть, пока чай ещё не остыл.
Мой Ветер
и воздух ей тесен, как старый худой пиджак.
на улице ветер. над городом крики чаек.
она и не помнит, когда всё пошло не так.
он пишет: "я жду тебя. это почти как жажда".
она отвечает невнятное "не скучай",
но ей неспокойно. ей кажется, что однажды
он вырвет ей сердце и выжмет лимоном в чай.
ведь мама всегда говорила - так не бывает,
чтоб долго и счастливо и в один день. финал -
вернёшься с работы, а он тебя не узнает.
а может быть, даже и лучше, чтоб не узнал.
он пишет: "я жду тебя дома". осенний город
холодным дождём прибивает к асфальту пыль.
на улице ветер. она поднимает ворот.
ей надо успеть, пока чай ещё не остыл.
Мой Ветер
zzz
инвалид умственного труда
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей?
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
1999
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей?
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
1999
Беспринципная Седовласка
Между прочим, здесь написано: «Вытирайте ноги»
Вот была б я молоденькой, худенькой –
Я б такие носила платьица!
А тут в зеркало глянешь – Господи!
Ну, на что тут, скажите, тратиться...
А с тех пор, как между нами всё кончено,
Мне повсюду мерещатся белочки,
Тараканы и всякие прочие
Быстробегающие мелочи.
И я даже была у доктора.
Доктор выслушал – и расстроился,
Говорил мне про симптоматику,
И про то, что за этим кроется...
Вот была бы я старенькой, кривенькой –
Я взяла бы тебя на жалость,
Я б схватила тебя,
Тряслась бы вся –
И держалась, держалась, держалась...
Я б такие носила платьица!
А тут в зеркало глянешь – Господи!
Ну, на что тут, скажите, тратиться...
А с тех пор, как между нами всё кончено,
Мне повсюду мерещатся белочки,
Тараканы и всякие прочие
Быстробегающие мелочи.
И я даже была у доктора.
Доктор выслушал – и расстроился,
Говорил мне про симптоматику,
И про то, что за этим кроется...
Вот была бы я старенькой, кривенькой –
Я взяла бы тебя на жалость,
Я б схватила тебя,
Тряслась бы вся –
И держалась, держалась, держалась...