Основатель движения «Сорок сороков» о протесте в Екатеринбурге и о разрешении конфликта
В Екатеринбург, где целую неделю до этого проходили протесты горожан против строительства в сквере у Театра драмы храма святой Екатерины, приехал один из основателей православного движения «Сорок сороков» композитор Андрей Кормухин.
Вчера Кормухин с товарищами провели в сквере у Театра драмы «Сорочинские чаепития». Пока строители приступали к демонтажу забора, за которым должен был возводиться храм, участники движения поили чаем и кормили пирожками всех прогуливавшихся по скверу. На «верующих» и «атеистов» никого не делили. Основатель «Сорока сороков» в интервью Znak.com рассказал, что, по его мнению, спровоцировало протест, оценил действия властей и прочих вовлеченных в эту историю лиц, а также высказал свое мнение о возможном выходе из конфликтной ситуации. Что-то из сказанного им вызывает улыбку, но многие вещи очень логичны и справедливы. Кажется, поступи так изначально, и храм был бы уже построен и дубинками не пришлось бы никого бить.
— Почему, как вы думаете, в Екатеринбурге случился такой ожесточенный протест против строительства храма святой Екатерины в сквере у Драмтеатра?
— На мой взгляд, протест в Екатеринбурге изначально был не совсем верно позиционирован. Так, как его позиционировали люди, которые изначально пришли сюда за сквер. Он позиционирован так: есть люди за сквер, а есть люди за храм. Это неправильно и нечестно. Здесь конфликт не за сквер и не за храм, а конфликт между людей за сквер с храмом и за сквер без храма. Я считаю, что эти две группы должны сейчас найти в диалоге общее решение, а власти обязаны поддержать это. Боле того, я знаю, что на днях губернатор [Евгений] Куйвашев объявил о том, что другие площадки будут также предложены. Посмотрим. Мы тоже будем следить за ситуацией. Для нас главное не в том, будет здесь храм или не будет. Это в конце концов дело екатеринбуржцев. Для нас главное в том, что создан опасный прецедент.
— Какой именно прецедент?
— Когда противоправными действиями люди добиваются результата и власть садится с ними за стол переговоров. В дальнейшем это может привести к дестабилизации в других регионах. Если уж мы сами, как граждане, выбрали такую власть и если она такие законы создала, то мы должны этому подчиняться. Мне тоже самому многое не нравится, но если мы перестанем исполнять законы, то наступит анархия. Одному один закон не нравится, другому — другой. Завтра какой-то группе не понравится Ельцин Центр, они возьмут вилы и пойдут ломать его. Губернатор же позовет в гости к себе, посадит их за стол и предложит принимать какое-то решение. Это опасная история, которая может аукнуться по всему государству.
— А вы считаете, что все процедуры с выделением земли в сквере под строительство храма были проведены абсолютно законно?
— Это другой вопрос. Даже если они были проведены незаконно, то выходить и оспаривать их надо было законными методами. Если мы начнем применять силу топора, то завтра мы докатимся до того, что начнем убивать друг друга. Хорошо на адреналине все это устраивать: «Мы здесь власть», «Это наш город», «Кто не скачет, тот за храм». Но это все силовые методы! А что дальше? Ведь это же все майданные технологии. Я считаю, что власть в этих условиях проявила какую-то импотентскую позицию. Надо было изначально навести здесь порядок.
— Каким образом, с вашей точки зрения, власть могла навести порядок?
— Она могла даже убрать забор, если на то пошло. Тех людей, которые завершили противоправные действия и прыскали из газа, [задержать]. Хотя информационное поле говорило нам, что прыскали защитники храма, на самом деле на роликах видно, что это противники храма брызгали из баллончиков. Но я не об этом говорю сейчас. Те, кто совершал противоправные действия с любой стороны, должны понести заслуженное наказание. Возьмите ситуацию под контроль, если вы уж криво или не криво приняли эти законы! Иначе это покатится куда-то не туда. Мы все это уже пережили в XX веке. Пережили уже эти реки крови и Гражданскую войну. Только 100 лет назад мы это выдержали, потому что у нас был и материальный, и демографический капитал. А сейчас у нас нет ни того, ни другого. Сейчас мы этого уже не переживем и развалимся как страна.
— Почему вы упомянули про Майдан? На мой взгляд, здесь на протестных акциях были люди совершенно разных возрастов, социальных категорий и политических взглядов. Сама эта история не про то, чтобы развалить страну, а про то, что с их мнением не посчитались.
— Действительно, здесь были люди разных возрастов и категорий. Но такие технологии, какие применялись здесь, мы видели на Украине. «Кто не скачет, тот москаль» — «Кто не скачет, тот за храм», к примеру. Девушка, которая здесь ходила с венком из цветов. Точно такая же ходила на Майдане с венком из цветов национального флага Украины. Это такие символы, которые охотно эксплуатируются при проведении цветных революций. Мы все это знаем (девушка с венком из листьев и цветов, действительно, была в сквере все дни протеста, сама она называла себя «Природа» и говорила, что защищает только природу; более того, по ее собственному признанию на минувших президентских выборах она голосовала за Владимира Путина и на следующих будет голосовать за него же — Znak.com). К тому же мы прошли в Москве примерно через такой же конфликт в парке Торфянка (конфликт развивался с 2015 года из-за планов по строительству храма в этом парке; в 2018 году власти Москвы выдали разрешение РПЦ на строительство храма в другом месте, однако участок в парке застройщик так и не освободил — Znak.com). Мы тоже там это видели на себе. как это все запускается и нагнетается. Поэтому говорить, что здесь не использовались технологии Майдана, не надо.
— Подождите, вы полностью отрицаете, что здесь, в Екатеринбурге, было проявление гражданской позиции, гражданского недовольства и усложняете конструкцию случившегося протеста до Майдана и революции?
— Я не говорю, что это не было гражданской инициативой. Но обычно гражданская инициатива проявляется после того, как идет применение майданных технологий. Тогда, когда идет некая возгонка. Мы общались с молодыми людьми, которые приходили сюда. Они уверены, что, когда здесь построят храм, никакого сквера не будет. Уверены, что вся инфраструктура, где они собирались, пели песни и катались на скейтах, будет разрушена. Уверены, что церковь и проклятые олигархи отбирают у них сквер. Но это же ложь, тиражировавшаяся той информационной волной, которая была.
— Постойте, но сквер бы на самом деле сократился, вот забор стоит, и, если верить этим границам, как минимум половина сквера бы исчезла.
— Поймите, забор — это не территория самого храма.
— Это понятно, но озелененная территория сократилась бы — факт. Именно против этого были люди.
— Вопрос в том, что те люди, которые кричали «это наш пруд», они потом сами же с упоением ломали забор и в этот любимый пруд его бросали. Это как раз история о том, что не всегда то, что декларируется, является правдой. Часто это всего лишь технология, чтобы завести гражданский протест. На той же самой Торфянке абсолютно по чесноку за парк вышли 80% людей. И я бы вышел, если бы мне показали то, что они показывали людям. Там ведь был план самого храма в парке на Торфянке. Это 20 соток, или около 1,2% территории парка. А рядом 6,3 гектара отводилось под комплексное благоустройство территории для всех людей. Одно было выделено на плане розовым цветом, другое — зеленым. Но люди отсканировали все в черно-белом виде, и все слилось. После этого они подходили к людям и говорили: «Смотрите, у нас забирают треть парка. Построят здесь свечные заводы, поп построит дачу». Это была ложь! Но если бы я был простым обывателем, который не в теме, я бы тоже вышел. Я верю в гражданский протест, верю, что многие сюда вышли искренно. Но я так же верю в то, что их искренность эксплуатировали люди, которые использовали майданные технологии.
— Непонятно только, зачем вообще для строительства храмов использовать скверы и прочие уже давно застроенные и благоустроенные территории. Вокруг полным-полно пустырей — постройте там храм, приведите этот пустырь в порядок, сделайте там новый парк вокруг храма — и люди будут только благодарны.
— Вы сейчас сформулировали вопрос, на который давно уже дан ответ. Люди сначала пришли на территорию, где исторически был уже храм и был там взорван. Им сказали: «Нам фонтан дороже, чем храм»…
— Погодите, мы говорим про площадь Труда и фонтан «Каменный цветок» — это опять про переделку территории, которая уже имеет сейчас сформированный облик.
— Согласитесь, что 300 лет [храма] и 70 лет [фонтана] это разные вещи? Ну, хорошо, допустим. Потом ведь возникла другая территория — пустая, которую и облагораживать-то не надо.
— Пруд?
— Да. Возникла бы там архитектурная жемчужина, посмотреть на которую люди приезжали бы со всего мира. Есть такая колокольня в Калязине. Это красота, которую показывают в различных альбомах в качестве жемчужины русской архитектуры (колокольня построена в 1800 году при Никольском соборе, была оставлена в качестве маяка при организации Угличского водохранилища на Волге в 1939 году — Znak.com). А у вас здесь была бы не только колокольня, был бы целый храм. И это бы никого не напрягало и не притесняло.
— Помимо протеста горожан, который также был, там вставал вопрос о сохранности метро, которое проложено под прудом.
— Это ситуация, когда слово против слова. Я вам говорю, что на пруду появился бы храм наподобие собора Василия Блаженного (построен в 1561 году по заказу Ивана Грозного в честь завоевания Казанского ханства — Znak.com), который даже коммунисты не разрушили.
— Тем не менее вы сейчас в пример приводите уже застроенные и каким-то образом оформленные территории города, которые ради строительства храма придется нарушать. Пруд — он такая же визитная карточка города, как фонтан Каменный цветок и памятник основателям Екатеринбурга Василию Татищеву и Вильяму де Геннину на площади Труда. Они есть на всех открытках о Екатеринбурге.
— А ваше мнение какое?
— Хорошо, мое мнение. Городской пруд ведет свое начало от местечка чуть повыше Макаровского моста. Там тоже есть красивый берег. Раньше это место было популярной точкой, где отдыхали горожане. Сейчас там, так получилось, заросшие кустарником пустыри с кучами мусора. Вряд ли кто-то был против, если храм построили там, добавив к этому новый парк вокруг и продлив туда благоустроенную набережную с променадом. На мой взгляд, в этом был бы и определенный исторический и философский смысл — храм святой Екатерины стоял бы у истока пруда, своеобразного начала горнозаводской цивилизации.
— Тогда я скажу вам, в чем суть нахождения храма именно в радиусе — фонтан, пруд, сквер. Это место является самым центром города. Я считаю, что для храма в честь святой, имя которой носит город, у этого храма должно быть определенное место и оно должно быть в самом центре. Почему Ельцин Центр в таком случае будет стоять в центре города, а храм святой Екатерины, в честь которой назван город, должен быть где-то там на окраине…
— Макаровский мост — это все тот-же центр города. Метров 500 до него от сквера.
— Центр, но не тот. И мы это все прекрасно понимаем. И я считаю, что храм в самом сердце города должен быть. В этом плане самое логичное было бы поставить его на историческом месте.
— В Екатеринбурге явно есть не одна тысяча горожан, которые не согласны с храмом в этом сквере. Сами православные уже признают, что храм на таком конфликте не построишь. Это не по христианской морали. С учетом всего этого есть какой-то путь, чтобы ситуацию примирить и чтобы храм святой Екатерины действительно стал общегородской точкой притяжения, как вам кажется?
— Искренне считаю, что ситуацию необходимо уводить в правовое поле. Мне самому в нашей стране многое не нравится. Не нравится уровень коррупции, не нравится то, что господа, эксплуатирующие природные богатства нашей страны, покупают английские клубы и яхты по 200 метров. Не нравится чудовищный разрыв между богатыми и бедными. Вместе с тем я понимаю, что если мы будем по-нигилистски относиться к законам нашего государства, то быстро превратимся не в общество людей, а в общество животных. Закон и создан для того, чтобы права убийцы не наступали на права жертвы. Каким бы государство ни было, мы в нем живем. Я, например, сторонник монархии. Но при этом четко понимаю, что не могу выходить и что-то крушить с требованием дать мне царя. Так получилось, что я живу в стране, где мы власть выбираем. И еще поймите один момент: власть она такая, какие мы сами. Она не берется с небес. Губернатор Куйвашев и президент Путин — они такие же граждане, которые в определенный исторический момент оказались на тех местах, которые они занимают. Если мы, исповедуя тезис, что у нас давно уже не правовое государство, начнем нарушать закон, то быстро скатимся к анархии и будем жить по праву сильного. Это будет ужас.
— Что касается сквера…
— Вы либо, если разрешение на строительство дали, его отстаивайте. Либо те, кто это разрешение получил и видят, что граждане против, должны от него отказаться. Либо те граждане, которые считают, что это неправильно и законные процедуры были нарушены, должны идти в суд и там доказывать свою позицию. Если эта ситуация будет подморожена, а я слышал про опрос, то можно хотя бы поговорить с православными. Сказать: «Мы понимаем, что гоняем вас с храмом уже 10 лет. Но мы понимаем, что храм святой Екатерины должен быть и стоять в центре. Так давайте выберем это место все вместе». Я, кстати, слышал, что предложен вариант строительства храма на площади 1905 года вместо памятника Ленину. Давайте четыре площадки возьмем — фонтан, пруд, сквер, площадь 1905 года — и проголосуем. Как граждане решат, на том месте и будем строить.
— Может быть, такое голосование надо было изначально провести?
— Очень может быть. Просто я считаю, что этот конфликт сейчас можно закрыть уже только так. Если мы будем только крушить и ломать, то не докатимся до чего-то доброго. Скатимся к нигилизму и анархии. Одни будут кричать, что они за сквер, а другие кричать, что они за храм и разгонять народ. Такое будет у нас общество.
https://www.e1.ru/news/spool/news_id-66093220.html
