Неутешительные результаты 56-й международной математической олимпиады школьников как отражение плачевного состояния образования в России
В таиландском городе Чианг-Май в июле [прошлого 2015 г.] прошла 56-я международная математическая олимпиада школьников, в которой приняли участие команды из 104 стран, в том числе и из России. Наша сборная состояла из победителей Всероссийской олимпиады школьников, показавших наилучшие результаты во время проведения летних подготовительных сборов.
Программа соревнований состояла из шести задач, за решение каждой из которых участники получали баллы. Медали вручались школьникам, набравшим наибольшее количество баллов. По итогам решения каждой из шести задач, предложенного каждым участником, проводился общий командный зачет.
На сайте Минобрнауки этому турниру посвящена небольшая заметка под заголовком «Российские школьники лидируют в знании математики». В ней утверждается, что сборная России показала хороший результат, завоевав 6 серебряных медалей, а руководители сборной и сами ребята остались довольны достигнутыми результатами. Но так ли это? Давайте посмотрим вместе.
Во-первых,
впервые в истории участия школьников Советского Союза и Российской Федерации в этих олимпиадах наша команда не завоевала ни одной награды высшей пробы (никто из членов нашей сборной не сумел решить хотя бы четырех из шести конкурсных задач). Во-вторых (опять-таки впервые), она в медальном зачете не вошла даже в двадцатку сильнейших команд.
А ведь до распада СССР советские школьники неизменно находились в числе лидеров математических олимпиад, 14 раз побеждали в общекомандном зачете. Среди победителей были нынешние ведущие математики Григорий Маргулис, Станислав Смирнов и Григорий Перельман. Суверенная Россия хотя и показывала более скромные результаты, но все равно, как правило, оставалась каждый год в ведущей пятерке или даже тройке. Напомним, что последний раз первое общекомандное место (по сумме набранных баллов) было завоевано в 2007 году, а последнее российское призовое (второе) место – в 2010 году (в 2011-2014 – мы были третьими).
На этот раз наша сборная довольствовалась 8 местом, пропустив впереди себя (помимо призеров) еще команды КНДР, Вьетнама, Австралии и Ирана.
В Таиланде победу праздновала сборная команда США (5 золотых медалей), сумевшая опередить китайцев (4 медали высшей пробы), до этого дважды подряд побеждавших на подобных турнирах, третье место завоевала сборная Южной Кореи. А всего золотые медали были награждены школьники из 20 стран: Перу (2), Иран, Южная Корея и КНДР (по 3), Австралия, Украина, Сингапур и др. (по 1).
Большинство экспертов полагают, что провал нашей сборной закономерен – он стал результатом проходивших в России в последнее десятилетие процессов деградации как школьного образования вообще, так и системы работы с одарёнными детьми в особенности.
В то время как все большее число стран стремится перенять накопленный богатейший опыт системы отечественного математического образования, заложенного выдающимся математиком и педагогом Андреем Николаевичем Колмогоровым, наши чиновники от образования старательно загоняют его в тупик. Сегодня в наших школах математику фактически уже можно и не учить: «базовый» ЕГЭ без особой подготовки сдаст на «тройку» любой нормальный ученик.
Во что пишет по этому поводу писатель и блогер Леонид Сторч: «Можно сколько угодно говорить о том, что в СССР на развитие молодежной шахматной и математической школы тратились неоправданно большие расходы в политических целях; о том, что сейчас с такими же целями это делают коммунистические Китай и КНДР; но все это лишь затушует основную причину фиаско на олимпиаде.
Причина же снижения уровня математических знаний российских школьников – в снижении общего уровня образования в стране, а оно, в свою очередь, совпадает с началом программы «Развитие образование» на 2013-2020, начатой Кремлем, и запуском т.н. «Дорожной карты» образования».
В соответствии с этими документами, предполагается увеличить нагрузку школьных учителей и преподавателей вузов за счет сокращения к 2018 году первых – на 87 тысяч человек, вторых – на 261тысячу человек.
Но это еще не все. Полным ходом продолжается т.н. «оптимизация» школ:
с 1994 по 2014 год в России было ликвидировано порядка 23 тысяч школ (только при президенте Дмитрии Медведеве – 7,2 тысяч), большая часть из них – сельские.
Как справедливо отмечает журналист и учитель литературы Ирина Лукьянова, реформы в России проходят под флагом «повышения эффективности» образования, но на деле под этим обычно понимается банальное сокращение расходов.
«Вообще борьба профессиональных менеджеров за эффективность, как правило, сводится к принципу “чтобы корова меньше ела и больше давала молока, ее надо меньше кормить и больше доить”»? – пишет она. –
Сократить число сотрудников, оставить только лучших, им увеличить нагрузку и зарплату — и все будет волшебно».
В свою очередь Леонид Сторч замечает, что параллельно с сокращениями преподавательского штата трансформируется сама природа образовательного процесса, и из передачи знаний он все больше превращается в предоставление услуг по прейскуранту. Ш
кольное образование у нас все больше расходится с реальностью, превращается в набор абстрактных фактов для заучивания. Учащиеся в большинстве своем не понимают смысла образования, которое не соответствует их интересам и потребностям, у них исчезает внутренняя мотивация к учебе, а в качестве внешней мотивации выступает принуждение.
«Произошло чудовищное вымывание смыслов из процесса образования, – считает Ирина Лукьянова. – Дети не знают и не понимают, зачем они ходят в школу; в лучшем случае – общаться».
Но если согласиться с экспертами, то возникает закономерный вопрос:
кто и как будет повышать качество инженерного образования и инженерного дела, без которых не решить задач технологического прорыва, преодоления последствий введенных США и их союзниками экономических санкций против России, не перейти, наконец, от разговоров к реальному импортозамещению и т.д. Согласитесь, от качества математического образования самым непосредственным образом зависит и уровень инженерного образования, и уровень инженерного дела.
А пока что
эксперты Ассоциации инженерного образования России вынуждены констатировать наличие в стране глубокого системного кризиса инженерного дела (так считают более 85% опрошенных специалистов
) и инженерного образования (83% опрошенных).
Совсем не случайно, что в своем прошлогоднем послании Федеральному Собранию российский президент был вынужден особо остановиться на этом, заявив, что пора перестать гнаться за количеством и сосредоточиться на качестве подготовки кадров, организовать подготовку инженеров в сильных вузах, имеющих прочные связи с промышленностью, и лучше, конечно, в своих регионах. Он также отметил, что на сегодняшний день значительная часть будущих инженеров учится «в вузах, которые давно оторвались от реальной производственной базы, от передовых исследований и разработок в своих областях».
Почему только сейчас наш глава государства озаботился проблемой подготовки инженерных кадров, задается вопросом Александр Прокофьев из Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики.
«Ведь если посмотреть, что происходило в стране с высшим техническим образованием и с наукоёмкими отраслями промышленности, то можно предположить, что в России действовали вражеские диверсанты, которые сознательно уничтожали целые отрасли промышленности с заводами, конструкторскими бюро и соответствующими вузами, – пишет он. –
Увы, это не вражеские диверсанты – это собственное правительство так поступало и высшее руководство страны … никак этому не противодействовало».
Налицо негативные последствия внедрения пресловутой Болонской системы образования и бакалаврско-магистерской системы обучения, прежде всего в технических вузах.
Сегодня студент, набрав необходимое минимальное количество баллов для сдачи сессии и перехода на следующий курс, дальше беспокоится только о хлебе насущном. Согласитесь, на стипендию (если, конечно, ее получает) студент не проживет, поэтому и вынужден искать работу в большинстве случаев не по профилю будущей специальности. В итоге, как замечает Прокофьев, для студента учеба становится своеобразным отдыхом от основной работы. В такой ситуации говорить о широком кругозоре и качестве образования не приходится.
Вместо инженеров многие вузы выпускают «недоделанные полуфабрикаты», которым государство дает возможность посидеть за партой в вузе, а не шляться по улицам, повышая уровень социальной нестабильности, протестного движения и т.п. Как следствие – в стране продолжают падать ракеты и самолеты, рушиться дома, происходить техногенные катастрофы, связанные с человеческим фактором, а именно, отсутствием профессиональной инженерной подготовки специалистов.
Пора уже разорвать сложившийся порочный круг. Школа должна выпускать знающих (а не «натаскивать» на ЕГЭ), а вузы – знающих и умеющих…
Вячеслав Константинович Петров,
кандидат философских наук, член-корреспондент РАЕН
http://www.za-nauku.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=10353&Itemid=39
