Погадай на книге

[Tanatos]

-- Я послал вам из Лондона подробное письмо на адрес Московского
сыскного. Там и про Пыжова, и про все остальное. Видимо, не сегодня-завтра
прибудет. Я же не знал, что вы в Петербурге.

Борис Акунин. Азазель

Это ведь что у меня, знаете?

 

[Bad_Mad_Hat]

Но Глаурунгу ведомо было всё, что они предприняли, и вот он, пылая гневом, спустился к реке и лёг в неё; поднялся пар и мерзкий дым и ослепил Маблунга и его спутников, а Глаурунг тем временем переполз через Нарог.

Толкиен, "Сильмариллион"



Дашь ли мне скорую смерть?

 

[Tanatos]

Эраст Петрович между тем допятился до самой кромки набережной и был
вынужден остановиться, чувствуя, как низенький окаем уперся ему в лодыжку.
Этого-то Пыжов, судя по всему, и добивался.

Борис Акунин. Азазель

Ну разве не чудо?

 

[Bad_Mad_Hat]

Они погребли тело Фелагунда не вершине холма, на острове, который вновь был чист; и зелёная могила Финрода, сына Финарфина, благороднейшего из эльфийских владык, оставалась нетронутой до тех пор, пока весь этот край не изменил облик и не опустился, разорённый, на дно морское.

Толкиен, "Сильмариллион"



Где же твой дом?

 

[Tanatos]

-- Видите ли, ваше высочество, пакеты со штемпелем "срочно"
доставляются без единой минуты промедления. Предположим, вы садитесь на
вокзале Ватерлоо в тот же поезд, которым отправлено срочное письмо. В Дувре
вы попадаете на тот же паром. В Париж, на Северный вокзал, вы тоже
прибываете одновременно.

Борис Акунин. Азазель

-- Так вы непременно приезжайте сегодня! Обещаете?

 

[Bad_Mad_Hat]

Верно то или нет, что Амандиль истино приплыл в Валинор, и Манвэ и Варда вняли его мольбе, но милостью валаров Элендиль, его сыны и их спутники уцелели в тот гибельный день.

Толкиен, "Сильмариллион"


Или мы не могущественней прочих народов Арды?

 

[Tanatos]

-- Возможно, у вас в России такое и допустимо, но только не в Европе.
Хм, предположим, француза подкупить еще можно, но при пересадке в Берлине у
вас ничего не выйдет -- почтовые и железнодорожные чиновники в Германии
славятся своей неподкупностью.

Борис Акунин. Азазель

Какие-нибудь симпатические чернила?

 

[Bad_Mad_Hat]

Но вот наконец натиск Саурона на западные края был - на время - приостановлен.

Толкиен, "Сильмариллион"



Почему ты скрываешь что-то от меня?

 

[Tanatos]

Две последние записи в шифровке разгадать так и не удалось -- это были
сведения, поступившие в последний день, тридцатого июня, и Фандорин их
опознать не смог. Настало время подводить итоги.

Борис Акунин. Азазель

А иначе зачем я ей?

 

[Bad_Mad_Hat]

И когда Арэдэль, утомлённая дорогой, подошла наконец к его дверям, он явился ей и, приветствовав, ввёл её в дом.

Толкиен, "Сильмариллион"



Теперь-то вы верите?

 

[Tanatos]

Эраст Петрович с завистью подумал, что красавца Ипполита, бесшабашную
голову, очень даже есть за что полюбить и без всякого пожара. Такому
молодцу, наверно, от женщин отбоя нет. И как только людям этакое счастье
выпадает? Однако это соображение к делу не относилось. Спрашивать нужно было
о деле.

Борис Акунин. Азазель

-- Ты теперь куда?

 

[Bad_Mad_Hat]

В тот час явилась Лютиэн и, встав на мосту, что вёл на остров Саурона, запела песнь, которой не могли сдержать каменные стены.

Толкиен, "Сильмариллион"



И один из них посмеет протянуть руку к моей дочери и остаться в живых?

 

[Tanatos]

После ночных потрясений день Эраста Петровича при всей своей
насыщенности получился каким-то дерганым, словно состоящим из отдельных,
плохо друг с другом связанных фрагментов. Вроде бы Фандорин и размышлял, и
принимал осмысленные решения, и даже действовал, но все это происходило
будто само по себе, вне общего сценария.

Борис Акунин. Азазель

Не страшно?

 

[Bad_Mad_Hat]

И была эта песнь прекраснее всех, что когда-дибо слагались в мире, и печальнейвсего, что когда-либо слышал мир.

Толкиен, "Сильмариллион"



Итак, мы прощаемся, сын Хурина?

 

[Tanatos]

Спасение было, можно сказать, в кармане, но голос Эраста Петровича
вдруг обрел самостоятельную, не зависящую от воли хозяина жизнь, понес
что-то несусветное и, удивительное дело, больше не дрожал:

Борис Акунин. Азазель

-- Не расхотелось. Только отчего же завтра?

 

[Bad_Mad_Hat]

Мелиан долго сидела, безмолвная, у тела владыки Тингола, и мысль её возвращалась в осенённые звёздами годы, к первой встрече их в былые дни, среди пения соловьёв Нан-Эльмота; и знала она, что её разлука с Тинголом предвещает ещё более тяжкую разлуку и что рок Дориафа близок к свершению.

Толкиен, "Сильмариллион"


Или Смертный ступит на Бессмертные Земли и останется жив?

 

[Tanatos]

Видит Бог, не почестей жаждал Эраст Петрович, не ордена и даже не
славы. Отдал бы он Пыжову портфель ради пользы дела, ведь с курьером и
вправду надежней. Но воображение уже столько раз рисовало ему картину
триумфального возвращения к шефу, с эффектным вручением драгоценного
портфеля и захватывающим рассказом о перенесенных приключениях...

Борис Акунин. Азазель

Неужто ничего этого не будет?

 

[Bad_Mad_Hat]

Много лет повсюду в Средиземье царил мир; и всё же край большей частью был пустынен и дик, не считая тех мест, где поселились пришельцы из Белерианда.

Толкиен, "Сильмариллион"


И разве не я нанёс Врагу смертельный удар?

 

[Tanatos]

Из-за букета пришлось пожертвовать извозчиком, и к чертогу Клеопатры
(это прозвище подходило Амалии Казимировне Бежецкой лучше всего) Эраст
Петрович прибыл лишь в четверть девятого.

Борис Акунин. Азазель

-- Что я тебе сделала?

 

[~КОЛЯН~]

Но никто больше не показался. Ровная поверхность кончилась, и колесо тачки запрыгало по корням, вот и сквер. В траве Никита рассмотрел дорожку из плит, вырулил на нее, стало легче. На бегу оглянулся и даже удивился: оба живы. Сафик совсем близко, на краю Площади, опять расстреливает лежащее тело, а Малек бежит к нему со всех ног. На руке болтаются сразу три сползших с плеча автомата, бьются прикладами по земле. Как еще не упал, не перевернул тачку, не бросил ее, в конце концов?

Алексей Степанов. Дезертир.

- Можно и мне?