0:0
Спартак Москва-Сатурн Раменское
Ещё несколько лет назад поединки "Сатурна" и "Спартака" вызывали досужие разговоры о том, что раменчане являются чуть ли не фарм-клубом красно-белых. Многие спартаковцы, уходя из клуба, отправлялись в восточную сторону Подмосковья. Нам ещё памятны напряжённые встречи команд в Раменском: драки с ОМОНом, брошенная в Романцева бутылка и прочее. К чему я всё это вспомнил? Да просто тогда у этих матчей существовала интрига, да и сами матчи проходили в бескомпромиссной борьбе: трижды побеждали хозяева, дважды гости. После того как дополнительная интрига иссякла, команды четырежды поделили очки.
Росгосстрах чемпионат России. Премьер-Лига. 25-й тур.
"Сатурн" (Московская область) — "Спартак" (Москва) — 0:0.
"Сатурн": Кински, Зелау, Мальков, Нахушев, Иванов (Ковель, 73), Каряка, Лоськов (Ангбва, 58), Немов, Игонин, Окоронкво, Топич.
"Спартак": Плетикоса, Родригес, Дедура, Иранек, Ковач, Майдана (Иванов, 89), Паршивлюк, Павленко, Саенко (Ковальчук, 46), Дзюба (Прудников, 68), Баженов.Памятен и матч первого круга, но не качеством игры, не какими-то околоматчевыми историями, а ошибкой судьи Николаева, который за пару минут до конца игры выдумал пенальти в ворота "инопланетян". И даже с той поры много воды утекло. Оба клуба пошли на смену тренера. И вот октябрьским вечером команды на матч выводили тренеры-иностранцы. Немец с подмосковной стороны, и датчанин - с московской.
Обоих наставников в преддверии очной игры объединяло то, что они погрязли в проблемах. Травмы и дисквалификации заставили Юргена Рёбера доверить место в стартовом составе 20-летнему центральному защитнику Евгению Малькову. У "Спартака" подобных радикальных решений мы не увидели. Но, взглянув на список отсутствующих, мы там увидим Веллитона, Штранцля, Рыжкова, Фатхи, Быстрова и Моцарта. Солидно, не так ли? Впрочем, "черный список" "Сатурна" также смотрится впечатляюще – Шилла, Дюрица, Ерёменко, Гьян.
Первые минуты больше удались спартаковцам, контроль над мячом они смогли установить довольно быстро. Причём руководил действиями спартаковской полузащиты Майдана, который вновь расположился на правом фланге. Павленко же всё больше оставался в тени. Если до явных голевых моментов у ворот Кински дело не доходило, то "Сатурн" тихой сапой и забить мог. Плетикоса не слишком уверенно сыграл на выходе, мяч отскочил к Игонину, опорному хавбеку подмосковной команды не хватило навыка, чтобы в касание отправить мяч в сетку. Его успел сблокировать вездесущий Кристиан Майдана. Но этот эпизод начал собой новую главу в матче – преимуществом хозяева завладели безраздельно. В основном, атаки развивались правым флангом. Иванов постоянно досаждал Родригесу, который, как известно, не столь силён именно в оборонительных действиях.
Во второй половине тайма спартаковцы сподобились лишь на единственную стоящую атаку, начало которой вновь положил Майдана. После его передачи Дзюба скинул на Баженова, спартаковского форварда подвело желание забить красиво. В итоге же всё получилось до комичного неуклюже. В ответной атаке "Сатурн" имел право рассчитывать на пенальти. Паршивлюк очевидно сфолил на Окоронкво, Петтай же был далеко от эпизода и не наказал москвичей. А с игры до эндшпиля первой половины встречи командам больше ничего создать не удалось.
Первый ход Лаудрупа после перерыва дал понять, что датчанину не понравилась та плотность, с какой действовали его игроки в первом тайме. Вместо Саенко в центр поля вышел Ковальчук. Возможно, идея состояла в том, чтобы разгрузить Павленко, но, забегая вперёд, скажем, что самый конструктивный игрок в нынешнем составе красно-белых игру провалил. Активничать продолжал Майдана, но было видно, что правый фланг – это не его. Подавать оттуда с коронной левой крайне трудно. Да и защитники "Сатурна", понимая это, загоняли аргентинца в угол. Форварды Баженов и Дзюба перемещались по всему фронту атаки с желанием, но, в целом, немного бестолково.
"Сатурн", в свою очередь, выглядел ничем не лучше москвичей. Плетикоса откровенно заскучал в завершающей части игры. Потревожить его мог разве что Окоронкво, но нигериец стрельнул мимо ворот. Находясь под некоторым прессом гостей, чёрно-синие с трудом переходили середину поля, а затем кто-то из атакующих игроков передерживал мяч.
У "Спартака" подобных проблем не возникало, но моментов от этого не прибавлялось. Мог забить Дедура после выверенной подачи Майданы, однако литовец направил мяч прямо в руки Кински. Не помог красно-белым и выход Прудникова вместо Дзюбы, ничем себя не проявил новоиспечённый форвард сборной. Шанс был у Павленко, но тот слишком много времени потратил на обработку кожаного снаряда. Последняя добавленная Владимиром Петтаем минута могла принести успех гостям, однако у Баженова в очередной раз удар не вышел, а Иванов не смог замкнуть дальнюю штангу.
Подводя итог встречи, следует сказать следующую банальность: счёт по игре. Команды сыграли на равных, и при этом не заслужили права на забитые мячи при столь слабой атакующей игре. "Инопланетяне" давно уже ни за что не борются, и очки им в целом без надобности, но игра, которую они показали в субботу, настроения им не добавила. Москвичи же в очередной раз потеряли очки, и медальные шансы для команды Лаудрупа постепенно утекают в трубу.
(с) Чемпионат.ру
Черная тайна Лужников08.07.89 «Советский Спорт»
В истории рано или поздно все всплывает на поверхность. Даже то, что пытаются утопить под толщей лет. Но на поверхность современных дней тайное само не всплывает.
Руководствуясь этой мыслью, редакция «Советского спорта» поручила своим корреспондентам поднять со дна лет одну тайну, скрытую от народа.
Ее скрывали семь лет. И в сегодняшнем материале мы приоткроем занавес над трагедией, случившейся в Лужниках 20 октября 1982 года. Именно приоткроем, ибо в черной тайне Лужников еще осталось немало загадочных обстоятельств…
Трагедия на стадионе в Шеффилде потрясла мир. Крупнейшие телекомпании планеты транслировали многочасовые репортажи с места событий. Не подкачало и отечественное Гостелерадио, показав нам футбольный стадион, ставший в течение считанных часов известным всему миру.
А мы… Мы смотрели на экран, видели на нем засыпанное цветами футбольное поле, поле скорби человеческой. А в памяти всплывал совсем другой стадион…
Вы знаете, почему в Лужниках в конце октября не проводят футбольные матчи? Официальные ссылки на плохое состояние травяного покрова вряд ли можно признать основательными — на «Динамо», скажем, в это время газон не лучше, а игры идут. Даже международные. Так что трава — не причина, а повод. Причина, долго и тщательно замалчиваемая посвященными, кроется в другом: очень уж боятся это посвященные увидеть цветы на футбольном поле Лужников. Цветы в память о погибших.
Мы знали и не знали об этой трагедии. Верили и не верили. Да и как было поверить, что на главном стадионе страны с его опытом проведения крупнейших мероприятий могут погибнуть в считанные минуты десятки людей?
Но это было. Было в промерзлый, обледенелый день 20 октября 1982 года. Тогда московский «Спартак» встречался в Лужниках в матче розыгрыша Кубка УЕФА с голландским «Хаарлемом»
В тот черный день с самого утра повалил первый осенний снег. Завыл ледяной ветер. Ртуть в градусниках упала до отметки минус десять. Словом, погода внезапно стала той самой, в какую добрый хозяин собак жалеет.
И все же истинные болельщики не остались дома. Ведь игрался последний матч международного сезона. И что им холод и непогода — «Спартак» согреет.
В тот вечер, правда, было распродано лишь около десяти тысяч билетов. Администрация Лужников решила, что все зрители вполне могут разместиться на одной трибуне — трибуне «С». Так за порядком следить легче. Собрали молодежь в отдельные секторы, а потом оцепила их как «потенциально беспокойный элемент», двойным милицейским кольцом. И за возможные беспорядки на стадионе можно было не волноваться.
Да их по существу и не было, беспорядков. Правда, задержала милиция десяток-другой людей, пытавшихся возместить недостаток градусов на улице количеством градусов, принятых внутрь. Но, напомним, дело происходило до начала настоящей борьбы с пьянством, поэтому ничего из ряда вон в этом факте не было. Да еще фанаты попытались было пару раз помахать красно-белыми флагами. Но поскольку борьба с болельщиками, в отличие от выпивох, была уже в самом разгаре, то блюстители порядка быстренько заставили свернуть полотнища и выдернули из толпы человек десять. Для острастки. Молодежные секторы притихли, проявляя в дальнейшем эмоции лишь по досадным поводам. А их за матч набралось немало — уж больно расточительными оказались в тот день спартаковцы в реализации голевых ситуаций. Так что до самой последней минуты ворота голландского клуба, весьма, надо сказать, среднего по классу, были взяты лишь один раз.
С этой последней, девяностой минуты матча, и начинается новый отсчет времени — времени трагедии. У Сергея Швецова, героя матча, в беседе с одним из нас как-то вырвалось: «Эх, лучше бы я не забивал тот гол!..».
Многие болельщики уже перестали верить в удачу москвичей и позволили себе на несколько минут сократить время матча — потянулись к выходу. При минус десяти полтора часа на трибуне — испытание не из легких. Продрогшая на ветру милиция весьма активно их к этому приглашала. Как только первые зрители стали спускаться по лестнице, тут же был образован живой коридор из мундиров, куда особенно настойчиво препровождали (другими словами, подталкивали) молодых болельщиков.
Ох, уж этот пресловутый милицейский коридор! Сколько копий уже сломано вокруг него, ан нет — после каждого футбольного или хоккейного матча мы вынуждены по-прежнему опасливо шагать по этому невесть кем и когда придуманному коридору.
— Да поймите вы, — убеждал одного из нас командир отряда милиции специального назначения при Главном управлении внутренних дел Мосгорисполкома, полковник милиции Д. Иванов, — такой коридор — мера вынужденная. И единственная его цель — обеспечение безопасности людей. Ведь пропускная способность станций метро ограничена. Вот наши специалисты и сделали точный подсчет, какой ширины должен быть этот коридор, чтобы метро работало спокойно.
Что ж, доводы понятны. Но неужели нет другого выхода? У нас предложение к тем специалистам, которые «рассчитывали» необходимую ширину коридора. Пусть они рассчитают, сколько автобусов понадобится для того, чтобы отвезти часть болельщиков на соседние станции метро — так значительно увеличится пропускная способность тех, что расположены рядом со стадионом. Да, конечно, потребуются дополнительные расходы. И немалые. Но разве малых расходов стоит милицейское оцепление? Ведь оно состоит из нескольких тысяч стражей порядка, которые должны бы в это самое время не изображать из себя стену, а бороться с преступностью. Кто подсчитает ущерб от синяков и шишек, неизбежно получаемых в толпе? И кто, наконец, подсчитает моральный урон от унижения, которое испытывают люди в таких коридорах?..
Кто был хоть раз в Лужниках, знает: при выходе с верхних секторов зрители попадают сначала на площадку между первым и вторым этажом, а уж оттуда лестничный марш ведет прямиком на улицу. Маршей этих на стадионе множество. Но 20 октября 1982 года на секторе, где была собрана в основном молодежь, не запертым оказался только один. Один-единственный узкий проход на несколько тысяч человек. Объяснить это можно лишь стремлением работников стадиона облегчить себе жизнь. Себе — но не другим.
К чему приводит такая политика — известно. Вспомним только один случай, тоже скрытый от народа, — события во Дворце спорта «Сокольники» в 1976 году. Один из нас присутствовал тогда на хоккейном матче между советскими и канадскими юниорами, который закончился трагически. И тогда большинство выходов было закрыто и в возникшей давке погибли несколько десятков человек. Эта история еще ждет своих летописцев. Но одно можно сказать с уверенностью: никаких уроков из нее извлечено не, было. Правда, кого-то наказали, кого-то уволили. Но не об этих уроках идет речь. Мы утверждаем: если бы из случившегося в 1976 году были сделаны нужные выводы, то не случилось бы трагедии в 1982-м…
Итак, едва только первые зрители поднялись со своих мест, как милиция в сотрудничестве с администрацией начала операцию, которая на специфической жаргоне правоохранительных органов носит название «зачищение». О стилистических достоинствах этого термина можно спорить, но суть действий он пер дает достаточно точно — болельщиков начали подталкивать к выходу. Люди стекали вниз организованно толкаясь и скользя по обледеневшим ступенькам. И в это самое время в морозном воздухе вдруг родился крик восторга. Швецов не да таки «Хаарлему» уехать домой налегке. За двадцать секунд до финального свистка он все же загнал второй мяч в ворота гостей. И на трибунах бурно приветствовали успех любимцев.
А те, кто достиг уже нижних ступенек? Они, естественно, захотели узнать, что произошло за двадцать секунд до конца матча на так не вовремя покинутом ими стадионе. Почти покинутом. И повернули назад.
В этот момент крик восторга перешел в крик ужаса. Ибо, напомним, выход был открыт только один. А сверху в сумеречный проход тоннеля продолжали заталкивать все новых и новых людей. Тем, кто пытался остановиться, торопливо говорили: «Все, кончилось уже. Забили — ну и радуйтесь себе. На улице. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!». А тем, кто и после этого не слишком спешил в давку, помогали — подталкивали в спину.
Сверху толпу ускорили. Снизу она ускорилась сама. И два неуправляемых потока встретились на той самой злополучной узкой лестнице.
— Это было что-то ужасное. Мы не могли сдвинуться с места, а толпа напирала и сверху, и снизу. Справиться с обезумевшими людьми не было уже никакой возможности. Я видел, как какой-то офицер милиции, кажется, майор, прыгнул в толпу, чтобы остановить ее. Но что он мог сделать? Поздно уже было. И он остался в толпе.
С тех самых пор Володя Андреев на футбол больше не ходит. Он, заядлый в прошлом болельщик «Спартака», обходит стадионы стороной и переключает телевизор на другую программу, если видит на экране зеленый четырехугольник футбольного поля. Но ему повезло: он остался жив в той человеческой мясорубке…
Один из нас в злопамятный вечер 20 октября играл в баскетбол в зале лужниковской Малой спортивной арены. Другой случайно проезжал по набережной Москвы-реки вскоре после окончания матча. Один видел, как на каменную мерзлую землю складывали искалеченные тела людей, но два милиционера быстро вывели его за территорию стадиона. Другой был оттеснен к тротуару вереницей мчавшихся с включенными маяками машин «скорой помощи», а затем милицейским жезлом направлен в сторону, противоположную Лужникам. Нам было тогда по двадцать лет, и мы, не чуждые спорту, вполне могли оказаться на трибуне «С». Мы поняли, что на стадионе произошло что-то страшное. Но что? Лужники в мгновение ока оцепила милиция и внутренние войска — трагедия была взята в окружение.
И охраняется до сих пор.
Мы знаем многих журналистов, которые пытались написать о ней. Но до сегодняшнего дня о случившемся рассказала только «Вечерняя Москва» 21 октября 1982 года. Да и то вскользь: «Вчера в Лужниках после окончания футбольного матча произошел несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие». На тему было наложено табу — негласное, естественно, но от того не менее действенное.
В то время считалось, что в нашем государстве все хорошо. И просто не может быть плохо. И вдруг — такое!.. Вот и делали вид, что ничего не произошло. А тем временем врачи подбирали 20 октября в Лужниках десятки трупов. И ехали оттуда «скорые помощи» по моргам.
То было, если помните, время апофеоза борьбы с болельщиками. Кричать на трибунах нельзя — следует сидеть чинно, словно в театре. Надеть на голову шапочку с цветами любимой команды или «розу» (так фанаты зовут шарфы) — почти уголовное преступление. Да что там «роза»! Попробуй кто хотя бы значок надеть — уже фанат. Ату его!
Наряды милиции утроенной численности без всяких на то оснований (назойливо «опекаемый» зритель не слишком-то и рвался на футбол на стыке 70-х и 80-х) отнюдь не бездействовали. Фанатов — и истинных, и подозреваемых — водили в пристадионные комнаты милиции, регистрировали, переписывали, штрафовали, сообщали на работу или в институты. Другими словами, всеми силами старались сделать из них изгоев общества, чтобы было на кого при случае показать пальцем. И преуспели в этом.
Страшно говорить, но чиновникам по делам молодежи из комсомола трагедия в Лужниках помогла. «Во всем виноваты фанаты» — эта версия стала официальной. И в 135-м отделении милиции, дислоцирующемся в Лужниках, всем показывали красно-белые майки, якобы подобранные на стадионе после матча. Вот только никто почему-то не подумал, что при температуре минус десять на футбол в майке может пойти только редкостный, простите, идиот. Ну до подобных мелочей тогда дела никому не было.
Вот и получилось, что этот черный день не только убил у многих родителей детей — было сделано все, чтобы убить и добрую память о них.
Мы встречались со многими из этих преждевременно постаревших отцов и матерей. Они плакали и рассказывали о тех, кто не давал этим слезам просохнуть все семь лет, прошедших после трагедии.
Сыновья их были обычными парнями — рабочими, студентами, школьниками. В меру старательными, порой без меры беспечными — это ведь так свойственно юности. Многих, очень многих из них отцы и матери уговаривали не ходить в Лужники в такой жутко холодный и ветреный день. Ах, если бы они послушались этого доброго совета!
Когда на Москву опустилась ночь, никто из них домой не вернулся. Родители бросились в отделения милиции, но там им ничего ответить не смогли — не было сведений. Тогда они ринулись в «Лужники», на стадион, который был оцеплен. Через оцепление их не пропустили, и они стояли за милицейской шеренгой, теряясь в неизвестности.
Потом, под утро, метались по столичным моргам, пытаясь опознать и боясь опознать тела сыновей. А потом ждали долгих тринадцать дней, ибо только тогда по чьей-то безымянной, но явно высокопоставленной указке им разрешили похоронить своих детей. «Плохих» детей, доставивших всем столько ненужных неприятностей и хлопот.
Гробы с их телами разрешено было по пути на кладбище завезти домой. Ровно на сорок минут — не больше. Попрощаться в присутствии милиционеров. И затем организованно, с эскортом — в последний путь. Единственное, что им позволили сделать самим, — выбрать кладбища. Они выбрали разные, а сейчас, по прошествии лет, жалеют, что не одно — случись что с кем из них, сестры и братья по несчастью за могилой бы, как за сыновней ухаживали. Впрочем, и здесь, похоже, все было продумано — властям не нужен был мемориал, а на разных кладбищах могилы найти непросто.
На самый главный вопрос родителей: кто виноват в гибели их детей? — им ответили сразу: сами дети. Создали напряженную обстановку. Потому кровь и пролилась. Вы жаждете еще чьей-то крови? Ждите, будет суд.
До самого его заседания, до 8 февраля 1983 года, они бились в поисках адвокатов. Никто не брался защищать погибших.
Так адвокатов и не нашли. Сейчас несостоявшиеся защитники в один голос призывали нас вспомнить о том, какое тогда было время.
«Кого, — спрашивали они, — вы бы хотели, чтоб мы обвиняли? Смелость, гражданская и профессиональная, тоже, знаете ли, свои границы имеет…». Что ж, они сейчас стали смелее — тогда отказывались без объяснения причин.
Суд представил главным виновником свершившегося коменданта Большой спортивной арены Панчихина, проработавшего до страшного дня в этой должности два с половиной месяца, и определил ему меру наказания в 1,5 года исправительных работ. Дела тогдашних руководителей стадиона — Лыжина, Кокрышева, Корягина — были выведены в отдельное судопроизводство и обвинительным приговором не окончились. Вопрос о том, почему обеспечение безопасности выхода тысяч людей со стадиона было доверено столь неопытному работнику, остался на суде без ответа. Действия сотрудников милиции вообще никакой оценки не получили — судья Никитин не слишком принимал во внимание показания оставшихся в живых пострадавших. Хотели, дескать, крови — получите Панчихина.
Только ведь не хотели родители погибших ребят крови. Не об отмщении шла речь — об уроке. Чтобы не повторилась эта трагедия. Но, увы, их голоса никто не услышал — письма, адресованные в высокие инстанции, остались без ответа. Давайте же хоть сегодня, почти семь лет спустя, выслушаем их.
— Мы хотим и хотели только одного — знать истинных виновников гибели наших детей, — голос Нины Александровны Новостроевой, потерявшей в тот роковой день единственного сына, дрожит. — Не мог же за все отвечать человек, проработавший на стадионе без году неделя. Но истина была окружена для нас все эти годы заговором молчания и лжи. Мы так и не смогли найти правду. Как не смогли найти личных вещей погибших — ребят нам выдали полностью раздетыми. Как не смогли за эти годы ни разу в день годовщины их смерти попасть на злополучную лестницу — ее от нас закрывают специально. Как не смогли добиться помощи в установлении памятников на их могилах — все обещания о помощи в день похорон оказались на поверку пустым звуком. Их называли хулиганами. Кто из этих людей знал наших детей при жизни, чтобы после смерти выставлять их изгоями? Как пробить эту рутину черствости, окостенелости, равнодушия? «А зачем вы их пускали-то туда?» — спокойно ответствовал мне на все эти вопросы тогдашний председатель Московского городского суда. Не помня уже толком себя, я сказала ему, что, видимо, на равных мы сможем беседовать только тогда, когда и в его семью придет горе. Конечно, не все были столь же твердокаменно-бессердечны. Мы помним, с какой болью рассказывали нам о трагедии некоторые сотрудники милиции. Мы помним о тех из них, кто пытался, не щадя жизни, спасти наших детей. Но мы не можем простить тех, кто молчаливо одобрял грязную возню вокруг этой трагедии.
После шеффилдской трагедии «Советский спорт» опубликовал черный список футбольных жертв, погибших в разное время на стадионах мира. В этот ряд поставили тогда и Лужники, но точного числа погибших привести, понятно, не смогли. Не можем, к сожалению, сделать это и сейчас, хотя об этом просят нас читатели. Тайна Лужников так и остается черной тайной. Точного количества жертв не назвал в свое время суд. Определить его практически невозможно: и сегодня архивы у нас, как известно, закрыты и охраняются, пожалуй, крепче оборонных заводов. Поэтому мы имеем только непроверенную цифру — 340 человек. Ее назвали нам родители погибших ребят, и, не верить им у нас нет оснований.
Мы в долгу перед теми ребятами, что погибли семь лет назад в Лужниках. И потому обещаем, что 20 октября, несмотря ни на что, придем на ту лестницу, где произошла трагедия. И положим на нее цветы. От нас. И, надеемся, от всех вас.
Пришло время сказать правду — и о тех. кто погиб, и о тех, кто виновен в трагедии, и о тех, кто эту трагедию от нас скрывал. Справедливость ведь срока давности не имеет.
…Не так давно одному из нас пришлось побывать на товарищеском футбольном матче между советскими и английскими дипломатами. И когда судья прервал встречу и объявил минуту молчания в память погибших в Шеффилде, больно резанула мысль: «Ну, почему ни на одной игре чемпионата СССР за шесть сезонов не было объявлено минуты молчания? Почему мы чтим память погибших англичан и забываем погибших соотечественников? Почему?..»
«Не ворошите старое, парни, — не раз давали нам совет, пока мы готовили этот материал. — Зачем вам это?»
Затем, чтобы трагедия не повторилась.
…Март 1989 года. Холодный весенний вечер. Обледеневшие ступеньки под ногами. Милицейский коридор «Все, кончилось уже. Проходите. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!» Это картинка уже нынешнего футбольного сезона. Похоже, не правда ли?
Это и есть самое страшное — забывать уроки прошлого.
Сергей Микулик,
Сергей Топоров.
http://october20.ru/