Поэтому во втором абзаце пятой главы появляется первый намек на
кого-то, кто "в курсе всех этих дел", - на таинственного самозванца,
использующего сон Круга для передачи собственного причудливого тайнописного
сообщения. Этот самозванец не венский шарлатан (на все мои книги следовало
бы поставить штампик: "Фрейдистам вход запрещен"), но антропоморфное
божество, изображаемое мною. В последней главе книги это божество испытывает
укол состраданья к своему творению и спешит вмешаться. Круг во внезапной
лунной вспышке помешательства осознает, что он в надежных руках: ничто
земное не имеет реального смысла, бояться нечего, и смерть - это всего лишь
вопрос стиля, простой литературный прием, разрешение музыкальной темы. И
пока светлая душа Ольги, уже обретшая свой символ в одной из прежних глав (в
девятой), бьется в мокром мраке о яркое окно моей комнаты, утешенный Круг
возвращается в лоно его создателя.