Пьеса о девочке, шокирующей поначалу бесстыдством и разнузданностью, а затем трогающей до глубины души отчаянием и обреченностью в глазах. Несмелая доброта и детскость практически идеального лица. Игрушечное самосознание фарфоровой куколки. Приносящей с красотой и смерть, и мерзость, и доброту. Нежность, мелькающая тут и там лишь по касательной сюжета - в конце концов пропитывает эту ленту как бисквит сиропом. Кино нанесло мне несколько проникающих ножевых ранений в самое сердце финальными 15 минут. Причем сделало это изощренно, хитро, исподтишка. "Ящик Пандоры" - зияющая пропасть, внезапно разверзнувшаяся в 100 минут кинематографической похоти, разнузданной свистопляски и столпотворение эпизодических персонажей. Процесс превращения маленькой смертоносной бабочки во взрослую, зрелую особь. Ее имаго - смерть. Кончина бабочки, наколотой на сверкающую иглу в чьей-то коллекции. Красота, распятая не на всеобщее обозрение, а только для него одного - удачливого ловца. Ее сатори - достижение абсолютного нуля. Персональная нирвана имперсональной (не мужской, не женской) красоты. Фильм раскручивается по спирали: из "выгребной ямы духовной нищеты" в слишком реальную выгребную яму. От этого контраст прекрасного и мерзостного еще болезненней. Словно катапультой девочка, приносящая со страстью вместе смерть и беды, выбрасывается в сферы небес, которые лишь по какому-то недоразумению оформлены в обитель лондонских туманов, проституции и кабаков. Полное искупление вины, превращение из моли-мотылька сначала в бабочку, чуть позже в махаона, который почти продали в рабство, а затем крылья прелестного создания лишаются пыльцы и, хрупкие, ломаются. Даже по ощущению атмосфера финала полна музыки горних сфер. Иначе дышится, фарс выливается в трагедию, толпы народа словно отпрянули от отверженной особы, скучковавшись к Рождеству по пабам. И когда ее окончательно не стало - люди, наконец, хлынули на улицу, абсолютно равнодушные теперь к красоте и ее адептам, которые после смерти злой феи могут теперь смело лететь на все четыре стороны. Только вряд ли захотят.