Стихи
- Автор темы Kamilla
- Дата начала
A1e)(
шта?
«Что унесла ты, Смерть?» - «Взошедшее светило».
«Когда?» - «Как только день забрезжил в небесах».
«И что ж теперь оно?» - «Уже остывший прах».
«Кто приказал тебе?» - «Тот, чья безмерна сила».
«Кто телу даст приют?» - «Как всем телам - могила».
«Где юный блеск его?» - «Как всё - погас впотьмах».
«А Португалия?» - «Глядит на гроб в слезах».
«Что говорит она?» - «Как рано ты почила!»
«Кто видел мертвую - не умер?» - «Был убит».
«Что говорит Любовь?» - «В молчании скорбит».
«Кто ей замкнул уста?» - «Я! Тут не место спорам».
«А королевский двор?» - «С Любовью заодно».
«Что там готовится?» - «Там пусто и темно,
И все рыдают вслед за погребальным хором».
Луис де Камоэнс
«Когда?» - «Как только день забрезжил в небесах».
«И что ж теперь оно?» - «Уже остывший прах».
«Кто приказал тебе?» - «Тот, чья безмерна сила».
«Кто телу даст приют?» - «Как всем телам - могила».
«Где юный блеск его?» - «Как всё - погас впотьмах».
«А Португалия?» - «Глядит на гроб в слезах».
«Что говорит она?» - «Как рано ты почила!»
«Кто видел мертвую - не умер?» - «Был убит».
«Что говорит Любовь?» - «В молчании скорбит».
«Кто ей замкнул уста?» - «Я! Тут не место спорам».
«А королевский двор?» - «С Любовью заодно».
«Что там готовится?» - «Там пусто и темно,
И все рыдают вслед за погребальным хором».
Луис де Камоэнс
A1e)(
шта?
Я не прочь подзаработать,
Слоняясь миром вдоль и поперек.
Но чтобы дыр в карманах мне не штопать,
Я отпираю сказочный замок.
Шагну чуть вбок - и вниз гляжу на небо,
Предупреждая собственный полет.
В стране, где все – направо, я – налево,
А кто увидит, просто не поймет.
Скрипят, поют нагие половицы,
Шарахается в сторону портрет,
Плывут сквозь дымку сморщенные лица,
Подобно лику вымерших планет…
Я жив в стекле
И вечен буду в камне,
Но из стекла мне все-таки видней.
Я выхожу, эффектно выбив ставни,
Хоть знаю о наличии дверей.
Свистят мой лоб минующие пули,
Горит во тьме остекленелый глаз.
Меня Куранты нагло обманули!
Я спрашиваю Вас: «Который час?..»
Она ответит, помолчав с минуту,
Что парусник три года, как уплыл,
И, подавив отчаянную смуту,
Предательства король мне не простил…
И будто я летал уже на крыльях,
Что смастерил по древним чертежам,
Но одурев от выпивок обильных,
Все бросил и в Голландию сбежал…
Печаль с такою силой навалилась,
Что мозг потек из носа и ушей.
Да, видно, неспроста ты мне приснилась.
Я Вас люблю! Но вот – гоню взашей,
И, не жалея лишней сигареты,
В глазах твоих оставлю черный след.
Я пеплом в них впишу свои вопросы,
Конечно, не надеясь не ответ.
И, боль утраты заглушая звоном
Осколков-слез, вдруг брызнувших из глаз,
Не разродясь ни криком, - даже стоном,
Рассматриваю Вас в последний раз…
Она уйдет, кому-то не ответив,
И что-то не доделав до конца,
Не пролетит слепящий зимний ветер
Сквозь правильный овал Ее лица…
А я останусь елочной игрушкой,
Взирающей на землю свысока…
Ребенок будет гладить теплой ручкой
Блестящую поверхность
Дурака…
И вот, когда жестокость сновидений
Мне станет не под силу превозмочь,
Я призову Магистра Черных Бдений
И прикажу: «Остановите ночь!»
Развеются печальные картины
В прозрачной, как Вселенная, душе.
Дверь хлопнет, и привычно взвизгнут шины,
И гавкнет пес на нижнем этаже.
Я побреду, отмахиваясь бурно
От надоевших с измальства примет,
Кривляясь, опрокидывая урны,
Вдыхая звон катящихся монет…
…На лавочке уснула Тетя Клава.
Подсяду к ней, беззвучно матерясь,
И посреди полуденного гама
Я крикну в ухо ей:
«Который час?»
@ Вольный А.
Слоняясь миром вдоль и поперек.
Но чтобы дыр в карманах мне не штопать,
Я отпираю сказочный замок.
Шагну чуть вбок - и вниз гляжу на небо,
Предупреждая собственный полет.
В стране, где все – направо, я – налево,
А кто увидит, просто не поймет.
Скрипят, поют нагие половицы,
Шарахается в сторону портрет,
Плывут сквозь дымку сморщенные лица,
Подобно лику вымерших планет…
Я жив в стекле
И вечен буду в камне,
Но из стекла мне все-таки видней.
Я выхожу, эффектно выбив ставни,
Хоть знаю о наличии дверей.
Свистят мой лоб минующие пули,
Горит во тьме остекленелый глаз.
Меня Куранты нагло обманули!
Я спрашиваю Вас: «Который час?..»
Она ответит, помолчав с минуту,
Что парусник три года, как уплыл,
И, подавив отчаянную смуту,
Предательства король мне не простил…
И будто я летал уже на крыльях,
Что смастерил по древним чертежам,
Но одурев от выпивок обильных,
Все бросил и в Голландию сбежал…
Печаль с такою силой навалилась,
Что мозг потек из носа и ушей.
Да, видно, неспроста ты мне приснилась.
Я Вас люблю! Но вот – гоню взашей,
И, не жалея лишней сигареты,
В глазах твоих оставлю черный след.
Я пеплом в них впишу свои вопросы,
Конечно, не надеясь не ответ.
И, боль утраты заглушая звоном
Осколков-слез, вдруг брызнувших из глаз,
Не разродясь ни криком, - даже стоном,
Рассматриваю Вас в последний раз…
Она уйдет, кому-то не ответив,
И что-то не доделав до конца,
Не пролетит слепящий зимний ветер
Сквозь правильный овал Ее лица…
А я останусь елочной игрушкой,
Взирающей на землю свысока…
Ребенок будет гладить теплой ручкой
Блестящую поверхность
Дурака…
И вот, когда жестокость сновидений
Мне станет не под силу превозмочь,
Я призову Магистра Черных Бдений
И прикажу: «Остановите ночь!»
Развеются печальные картины
В прозрачной, как Вселенная, душе.
Дверь хлопнет, и привычно взвизгнут шины,
И гавкнет пес на нижнем этаже.
Я побреду, отмахиваясь бурно
От надоевших с измальства примет,
Кривляясь, опрокидывая урны,
Вдыхая звон катящихся монет…
…На лавочке уснула Тетя Клава.
Подсяду к ней, беззвучно матерясь,
И посреди полуденного гама
Я крикну в ухо ей:
«Который час?»
@ Вольный А.
H
Hel
Guest
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
Salo
Статист I степени
И опять из "Алисы"...
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
О, бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин —
Злопастный Брандашмыг!
Но взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит,
Под дерево Тумтум.
Он стал под дерево и ждёт,
И вдруг граахнул гром —
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнём!
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы — стрижает меч.
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
(c) Льюис Кэрролл
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
О, бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин —
Злопастный Брандашмыг!
Но взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит,
Под дерево Тумтум.
Он стал под дерево и ждёт,
И вдруг граахнул гром —
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнём!
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы — стрижает меч.
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
(c) Льюис Кэрролл
Gertruda
Один коготок увяз - всей птичке пропасть)))
Salo
Статист I степени
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять, и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь.
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять, и плакать над тобой!
Фет.
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять, и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь.
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять, и плакать над тобой!
Фет.
zzz
инвалид умственного труда
Стихи сочиненныя на дорогѣ в Петергофъ, когда сочи-
нитель въ 1761 году ѣхалъ просить о подписанiи при-
виллегiи для Академии; бывъ много разъ прежде за
тѣмъ же.
Кузнечикъ дарагой, коль много ты блаженъ,
Коль больше предъ людьми ты щастьемъ одаренъ!
Препровождаешь жизнь межъ мягкою травою,
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многихъ ты въ глазахъ презрѣнна тварь;
Но въ самой истиннѣ ты передъ нами царь;
Ты ангелъ во плоти; иль лутче ты бесплотенъ!
Ты скачешь и поешь, свободенъ, беззаботенъ,
Что видишь, все твое; вездѣ въ своемъ дому,
Не просишь ни о чемъ, не долженъ ни кому.
нитель въ 1761 году ѣхалъ просить о подписанiи при-
виллегiи для Академии; бывъ много разъ прежде за
тѣмъ же.
Кузнечикъ дарагой, коль много ты блаженъ,
Коль больше предъ людьми ты щастьемъ одаренъ!
Препровождаешь жизнь межъ мягкою травою,
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многихъ ты въ глазахъ презрѣнна тварь;
Но въ самой истиннѣ ты передъ нами царь;
Ты ангелъ во плоти; иль лутче ты бесплотенъ!
Ты скачешь и поешь, свободенъ, беззаботенъ,
Что видишь, все твое; вездѣ въ своемъ дому,
Не просишь ни о чемъ, не долженъ ни кому.
H