Если уж на то пошло, то я раскрою пару страниц своих начинаний, третий раз я начинаю писать книгу, посмотрим, к чему это приведет. Эксклюзив, лично для меня это очень волнительно. Интересно выслушать какие-то пожелания и критику, заранее благодарю.
Здравствуй, моя дорогая Жезель.
Без тебя мне здесь очень одиноко. Меня поселили в маленький желтый домик, он украшен красными и фиолетовыми цветами. Мне не нравится, ты ведь знаешь как у меня болят глаза.
Внутри все не так плохо. Имеется три комнаты, кухня, туалет, ванна, кладовая, гардеробная.
В коридоре стоит скрипучий шкаф, когда я вешал в него свое пальто, дверь упала прямо на меня. Не волнуйся, дорогая, я успел ее поймать. Я полдня провел у этой рухляти, чтобы поставить дверцу на место. А когда поставил, то сам удивился, насколько хорошо она прикреплена к доскам. Рядом стоит железная вешалка, но она стоит на двух ножках, поэтому на нее я вешаю только шляпу, зонт и свою сумку.
Я не могу сообщить где я сейчас нахожусь, я до сих пор не научился правильно писать и произносить слова без акцента.
Каждый день почтальон приносит мне газету. Он что-то эмоционально бормочит на португальском, я не понимаю, но юноша постоянно хлопает меня по плечу и улыбается своей нелепой улыбкой. С него начинается мой день. Позже я сажусь за чашечку свежеприготовленного кофе и пытаюсь читать по слогам эту газету под названием «Риквэа». Я не знаю, что это означает, но мне сообщили, что эта газета всегда бесплатна и тебя достанут из под земли, если ее у тебя в руках не будет. Я до сих пор удивляюсь, всего лишь день проходит, а они из этого дня вытаскивают все самое насыщенное, а если этого «насыщенного» нет, то они сами подложат кому-нибудь «шляпу». Так же в моем доме есть огромная мягкая кровать, а ты помнишь, что сплю я только на маленьких и узких кроватях, ведь я даже не верчусь во сне, как лягу, так и проснусь. По началу было непривычно, я уговаривал женщину, которая каждый день приходит убраться в квартире, чтобы она попросила свое начальство поменять мне кровать. От нее я слышал в ответ только одну фразу: «Вы привыкните, месье.» Она всегда говорит и делает всё очень быстро, иногда я даже не успеваю с ней поздороваться, как она улетает через дверной проем. Ее зовут Марта, ей 30 лет, у нее есть дочь Елена, ей 5. Муж бездельничает дома, а она только и успевает убирать за стариками, да отвезти дочь к бабушке. Однажды я спросил ее о том, почему она так редко выходит на контакт, почему она так шустра и за кем она ухаживает еще. Она лишь грустно опустила глаза и убежала, оставив свою косынку. Я был на столько напуган, что в голову пришла мысль, будто я ее больше никогда не увижу. Через пару дней Марта пришла намного раньше, чем обычно. Меня даже почтальон не успел разбудить, а она уже стояла в моей спальне, не произнося ни звука. Я медленно просыпался и понимал, что в комнате я не один. Мне стало не ловко, что я аж потерял дар речи и принялся быстро вставать с кровати, но у меня не получалось сделать это без ее помощи. Она стояла прямо передо мной и впервые смотрела мне в глаза.
- Простите меня. Простите меня, мистер Франческо! Я повела себя очень глупо, простите за то, что я убежала, не доработав даже часу в вашем доме. Простите!
Я был ошеломлен. От Марты всегда так вкусно пахло, я замечал это, когда она быстро проносилась у меня перед глазами. Я не слышал, что она говорила, ведь в ее глазах я видел тебя. Я видел тебя, моя дорогая Жезель! Можешь сказать, что я выжил из ума, но я категорически отрицаю все болезни, которые мне приписывает этот наглый доктор.
У меня прихватило сердце, точнее на меня нахлынули резкие воспоминания о том, как мы с тобой танцевали под этот сладостный джаз. Ты сказала, что мое лицо тебе знакомо, я сказал, что мы встречались ни раз. А мы ведь так и не вспомнили тогда друг друга. Помнишь, Жезель? Ты помнишь это, моя дорогая?
Марта побежала за стаканом воды, она впихивала его мне в руки, а я улыбался и вытирал слезы из глаз. От чего я плакал? Кто меня знает, старого дурака… то ли от воспоминаний, то ли впервые за столько лет мне кто-то сказал «прости». Не знаю, не знаю…
Я не мог вымолвить ни слова, но переборов свое стеснение и ком в горле, я сказал:
- Милая Марта, вы напомнили мне мою дорогую Жезель. Я знаю, что это не относится к делу, но я не могу вынуждать вас ухаживать за мной, я не могу заставлять вас со мной разговаривать, простите вы меня за то, что я был так резок и лез не в свое дело. Простите вы меня, голубушка.
У Марты засверкали глаза, и от порыва чувств она обняла меня и сказала «Спасибо». Я понял, что я лезу не в свое дело, а чем еще можно заняться старику в мои-то годы? Старость дает о себе знать, пусть даже таким глупыми выходками. Помнишь, как я сам просил тебя не лезть в мои дела? Я оберегал тебя от этих шакалов и надеялся, что мои дела тебя никогда не коснутся.
