Революция леммингов Ростислав Ищенко
За десять лет до переворота 2014 года, мне доводилось говорить, тогда ещё склонным иногда к свободной дискуссии «революционерам», что их гибель заключается в их победе. Бороться с травоядным «режимом» в условиях политического комфорта и отличного финансирования они могут как угодно долго. В этом смысле они даже полезны – стимулируют политическую активность своих оппонентов. Но победив, они становятся никому не нужны (как в средние века и начале нового времени наёмные армии распускались сразу после войны).
Самое же страшное для них, что окончательная победа невозможна без тотального подавления оппонентов. То есть, без построения тоталитарного режима, удерживающегося исключительно при помощи перманентного террора. Но для такого режима отсутствует ресурсная база внутри страны, а для внешних спонсоров они становятся ненужными наёмниками уже в момент победы (главная задача решена, дальше справятся и без них). При этом режиму, держащемуся при помощи террора, необходим постоянный враг. Но, в момент своей победы, невозможной без насильственного подавления политической активности оппонентов, они врага лишаются.
Значит, врагами будут назначаться бывшие свои. Поскольку же задача стоит двойная: получить врага, как топливо для репрессивного аппарата и, одновременно, ресурсы для поддержания неэффективного (затратного), с экономической точки зрения режима, врагами будут назначаться наиболее зажиточные из слуг режима. Вначале олигархи, затем просто богатые люди, по исчерпании последних – остатки среднего класса. Впрочем, так долго подобные режимы не живут. Кто-то исчезает раньше: или режим, или население, или государство.
Не то, чтобы тоталитарные (в данном конкретном случае нацистский) режимы не могли существовать относительно долго. Иногда могут. Но для этого необходимо совпадение нескольких условий.
Во-первых, внутренний враг должен быть достаточно слаб, чтобы репрессии не становились массовыми и не задевали интересов большей части населения.
Во-вторых, необходима прочная внутренняя экономическая база, позволяющая режиму продемонстрировать успешность хотя бы на начальном этапе – зримо улучшить жизнь широких слоёв населения по сравнению с предыдущим периодом.
В-третьих, общая международная обстановка должна благоприятствовать частичному перенаправлению природной агрессивности режима вовне. Необходимы хоть маленькие, но постоянные и реальные победы режима на внешней арене. Это не обязательно должно выражаться в военной агрессии. Агрессия может носить политико-дипломатический характер (как, например, в хортистской Венгрии). Но успехи, консолидирующие нацию, необходимы, как воздух.
В конкретных украинских условиях все три требования не соблюдались.
Уже выдвинутый Кучмой (украденный у графа Камилло Бенсо ди Кавура из эпохи Рисорджименто) лозунг: «У нас есть Украина, теперь мы должны создать украинцев» демонстрировал глубокую чуждость внедряемой «национальной идеи» большинству граждан. Собственно поэтому на всех выборах (президентских 1994, 2004 – отменённых первым майданом и 2010 годов, а также всех парламентских до переворота) побеждали условно пророссийские (декларировавшие ориентацию на постсоветскую интеграцию) силы (коммунисты, а затем Партия регионов).
Сломать эту ситуацию не удалось даже при мягком нацистском режиме Ющенко, нарушавшем Конституцию, но не переходившим к репрессиям. При этом, необходимость силового подавления оппонентов, ощущалась майданными силами, начиная со второй половины 2005 года, когда активисты первого майдана начали открытым текстом говорить, что второй майдан необходим, что он не будет бескровным и что своих врагов они будут вешать без суда, поскольку таковы интересы Украины.
В этом смысле людоедский характер режима был предопределён за десять лет до его окончательной институционализации. Кстати и о необходимости «обнести Донбасс колючей проволокой» и о Крыме «украинском или безлюдном» было заявлено тогда же.
Ориентация на «евроинтеграцию» любой ценой, однозначно уничтожала национальную экономику, то есть подрывала внутреннюю ресурсную базу режима. Обвальное падение всех основных экономических показателей было очевидным ещё в эпоху правления Ющенко. Только тогда оно ещё не было таким тотальным, как в последние три года, к тому же существовала не окончательно проеденная амортизационная подушка, оставшаяся в наследство от советской власти.
При президентстве Януковича падение удалось затормозить, за счёт большей сбалансированности внешнеполитического курса. Но сохранение «евроинтеграции» в качестве приоритетной цели определило и сохранение тенденции к скукоживанию национальной экономики. Постпереворотные власти, получив возможность (вопреки Конституции, законам, международным обязательствам и воле большинства населения, резко и окончательно разорвать экономические связи с Россией) полностью переориентироваться на гипотетические «преимущества» от сотрудничества с ЕС, окончательно добили экономику Украины.
Следует заметить, что данный экономический курс был предопределён геополитическим выбором. Режим не мог появиться и существовать без заявленного «евроинтеграционного» приоритета. Вступление в ЕС обещал ещё Ющенко своим адептам, причём ещё до начала первого майдана.
Что касается международной поддержки режима, то в условиях добровольного отказа от международной субъектности, от права проведения суверенной внешней политики, от собственной экономики, она могла быть только ситуативной и кратковременной. Полностью зависимый от внешних обстоятельств режим используют в своих интересах, но он становится разменной картой тем быстрее, чем меньше остаётся возможностей из него выжимать хоть какую-то выгоду и чем острее необходимость тратить собственные ресурсы на его сохранение.
Таким образом, по совершенно объективным причинам майданные активисты были ценным активом Запада до тех пор, пока в Киеве существовала «многовекторная» власть и была опасность включения (полного или частичного) Украины в российские интеграционные проекты на постсоветском пространстве. Политическое, а в некоторых случаях и физическое уничтожение организованных пророссийских сил, а также ликвидация украинской экономики, полностью решали эту проблему – интегрировать становилось некого, а сама интеграция больше не давала кумулятивного эффекта, но взваливала на Россию издержки по содержанию Украины.
После этого срок существования киевского режима стал полностью зависеть от экономности расходования оставшихся внутренних ресурсов. От этого, в конечном счёте, зависела даже возможность привлечения внешнего кредитования, которое резко закончилось летом 2015 года, как только Западу стал очевиден полный экономический крах украинской власти. Кстати, если внимательно промониторить социальные сети, то можно обнаружить, что примерно в это же время превалирование среди майданный активистов радужных ожиданий, стало сменяться всё более и более глубоким пессимизмом. Геополитическую ориентацию они не сменили, но в способность нынешних политиков (всех скопом, а не только Порошенко) исправить ситуацию (как политическую, так и экономическую) они уже не верят.
В таких условиях резко возрастает запрос на террористическое правление. Точно так же, как в 2005 году майданные активисты считали, что процветание наступит после того, как перевешают всех регионалов и русофилов, ныне они веруют в необходимость уничтожения действующих политиков (как «назначенных» майданом, так и перекрасившихся регионалов). Но до сих пор они не понимают, что вешать «врагов нации» могут только организованные нацисты. Однако если они начнут вешать, то с улиц уже не уйдут и власть никому не отдадут. Майданные активисты так и не поняли, что нацисты, которых они уже начали называть «нациками», конечно, с удовольствием перевешают и команду Порошенко, и команду Тимошенко, и команду Лёвочкина, но при этом они совсем не склонны к тому, чтобы, выполнив эту патриотическую работу, добровольно отправиться в тюрьму, а власть передать в руки самоуверенного и амбициозного, но предельно ограниченного и беспомощного офисного планктона, у которого есть дипломы, но нет образования, имеется опыт распила бюджетов и уклонения от налогов, которые планктон считает «эффективным менеджментом», но нет реального понимания экономики и государственного управления.
Итак, в условиях экономического коллапса и внешнеполитической изоляции, власть можно удерживать только путём террора. Недолго и не по всей стране, но можно. Запрос на террор исходит сразу от нескольких социальных групп.
1. Порошенко и команда действующей власти пытаются возглавить террористическую кампанию и уже начали плодить законы и указы, запрещающие всё подряд. Тем не менее, они не успевают и не могут успеть за нацистским активом, который требует запретить ещё больше, и не завтра, а уже сейчас. Кроме того нацисты, в отличие от Порошенко, открыто призывают перейти от террора квазизаконного (аресты под надуманными предлогами, содержание в тюрьме без суда, неправосудные приговоры, исчезновения противников режима), к террору открытому – убийствам и заключению в концлагеря «по спискам», без суда и следствия, на основании решения самих «патриотов»-нацистов и бандитов-«героев АТО».
2. Оппозиционные олигархи не против совместить нацистский террор против оппозиции с террором против власти ненавистного им Порошенко, который в условиях крайне ограниченных ресурсов, благодаря формальным президентским полномочиям и условному контролю над частью силовиков, имеет все возможности остаться «последним олигархом», раскулачив в свою пользу остальных братьев по классу.
Каждый из олигархов хотел бы, чтобы нацисты вознесли его в «первые олигархи», посадив в кресло Порошенко. После этого он готов предоставить им возможность расправляться с кем угодно и как угодно, лишь бы ему лично никто не мешал консолидировать в своих руках остатки украинских ресурсов.
Теоретически, объединившись, олигархи могли бы решить и проблему устранения Порошенко, и проблему контроля над нацистами. Но к объединению (за пределами отдельных тактических вопросов) они не способны в силу объективных причин.
Во-первых, недостаток внутреннего ресурса всё равно вынуждает каждого сражаться за то, чтобы остаться единственным (как Порошенко, после свержения Януковича, стал реализовывать его политику раскулачивания олигархов в гипертрофированном масштабе).
Во-вторых, у олигархов с нацистами существует непреодолимое противоречие. Олигархи готовы терпеть любой супертеррористический режим, направленный на внутренних идеологических врагов. Но им необходима свобода рук во внешней экономической политике. Иначе их активы быстро превращаются в груду ненужной макулатуры (акции) и металлолома (бывшие предприятия). Нацистам же необходима тотальная закрытость (запрет на «торговлю с агрессором» и любые контакты с Россией). Иначе своими ограниченными силами им контроль над страной не удержать. Кроме того, нацисты выстраивают режим тотального контроля, не предполагающий наличие автономных олигархических территориально-экономических «княжеств».
3. Офисный планктон из «активистов майдана» и примкнувших к ним «национальных интеллигентов» вроде Дмитрия Гордона и Янины Соколовской тоже приветствуют террор против «врагов народа». Он расчищает для них поле от более грамотных и эффективных конкурентов. Они даже готовы смириться с ликвидацией большинства олигархов. Но, перефразируя Аркадия Райкина, «пусть хоть маленький олигарх, но останется». Кто-то должен обеспечивать офисному планктону зарплаты и «человеческое лицо» режима, позволяющее периодически посещать вожделенную Европу, получать гранты, участвовать в семинарах и конференциях, чувствовать свою значимость и даже просто отдыхать и развлекаться «как настоящие цивилизованные люди».
Эти вообще никому не нужны. В условиях террористического режима их скромные умения в сфере пропаганды «европейского образа жизни» становятся невостребованными, а жадность до материальных благ превращает их в излишне (неоправданно) дорогую игрушку (гламурный «европейский» метросексуал лишний на конкурсе «конкретных пацанов»). Но пока что свою роль в пропаганде «мягкого перехода» к террористическому правлению они играют, наивно надеясь, что если раньше при смене режимов им всегда находилось тёплое местечко, то так будет продолжаться вечно.
4. О терроре мечтают и собственно нацисты с примкнувшими к ним маргинальными бандитами из «сотен майдана» и «героев АТО». Они наиболее востребованы ситуацией. Именно они готовы полностью, невзирая ни на какие издержки, закрыть границы, разорвать связи не только с Россией, но совсем миром и строить свою жалкую копию Тысячелетнего рейха. Именно они готовы проводить (единственно способную хоть ненадолго стабилизировать режим) политику неизбирательного неприкрытого террора. Именно они полностью соответствуют требованиям сложившегося экономического уклада, базирующегося на силовом перераспределении оставшегося ресурса, без ненужных в таких условиях размышлений о каком-то производстве. Именно они готовы шантажировать весь мир взрывами трубопроводов и атомных станций в попытке выбить для себя хоть небольшое финансирование.
Относительная слабость нацистов всё ещё заключается в их раздробленности на несколько конкурирующих организаций и в отсутствии легитимированного контроля над силовыми структурами (он фактический есть, но весьма ненадёжен).
Эту слабость наиболее активно пытается преодолеть Билецкий, начинавший с местечкового фюрера мелкой нацистской организации и за три года доросший до статуса первого (среди равных) фюрера Украины. Активность его полка «Азов» и аффилированных с ним структур («Национальный корпус», «Гражданский корпус» и т.д.) особенно проявившаяся в последние недели, свидетельствует о том, что Билецкий начал кампанию по установлению полного контроля над нацистским движением Украины и примыкающими к нему милитаристскими бандитскими структурами «героев АТО». Очевидно, что эти акции проводятся под прикрытием министра внутренних дел Авакова, которому формально подчиняется полк «Азов», а также секретаря СНБО Турчинова, который выступает с заявлениями, практически полностью совпадающими с программой нацистов.
Если Билецкому удастся консолидировать нацистское движение, а он уже близок к этому, то переход власти к нацистам может реализовываться в двух вариантах:
• Порошенко формально сохраняет полномочия до выборов, но от принятия реальных решений отстраняется. Этот вариант позволяет сохранить внешнюю легитимность режима. Формально действуют те же структуры, просто ужесточается политика, а право принятия решений переходит к неформальным лидерам. При реализации этого варианта неформальное нацистское руководство неизбежно будет коллективным, поскольку им придётся уравновешивать Порошенко, который будет искать возможность для реванша. Данная схема неустойчива, а возможность её реализации сомнительна, поскольку не в характере Порошенко соглашаться на роль номинального лидера, ответственного за всё, но не имеющего возможности на этом зарабатывать.
• Порошенко отказывается от компромисса (что более вероятно). Тогда вступает в силу вариант насильственного свержения (скрытого или открытого, с возможным физическим устранением). После этого в нацистской верхушке должна произойти борьба за единоличное лидерство, на выходе там тоже должен остаться только один фюрер. Как его будут звать не важно.
Во всех случаях под ударом оказывается как недобитая оппозиция режиму, так и олигархи с офисным планктоном. Причём для идеологической оппозиции особенно трудными будут первые недели. Потом «наследники майдана» будут слишком заняты борьбой друг с другом.
Если нацисты не сумеют организовать переворот таким образом, чтобы сразу нейтрализовать политико-финансовую верхушку нескольких регионов (Харьков, Одесса, Днепропетровск), то на местах начнут образовываться олигархические анклавы, копирующие народные республики (не обязательно с таким названием). Такой вариант развития событий представляется наиболее вероятным.
Впрочем, отсутствие единого экономического пространства в любом случае будет способствовать дезинтеграции остатков Украины, независимо от того, будут ли представлять сепаратистскую оппозицию недобитые олигархи или местные нацистские «гауляйтеры», понявшие, что могут править в своём «гау» без оглядки на верхушку рейха.
Слабость всех условно альтернативных нацистам сил заключается в том, что они не обладают достаточным силовым ресурсом для решения своих проблем без поддержки нацистов (как не мог без них победить майдан). При этом сами нацисты в их поддержке не нуждаются.
Таким образом, сценарий, заданный в 2004 году приходит к логическому завершению. Затеявшие его «евроинтеграторы» убили государство, которое собирались «евроинтегрировать», а теперь толпой леммингов движутся к своему последнему обрыву.
специально для alternatio.org
Я понял, что Украина обречена при Ющенко, но, честно говоря, тогда такого быстрого и страшного её конца не ожидал. В 14, после переворота и начавшейся Гражданской войны, мы с женой предсказывали то, что началось сейчас на конец 15 года. Не учли, что Вашингтону нужно дотянуть её существование до выборов 16, да и Берлину с Москвой быстрый распад не выгоден. Самое страшное, что именно такой жуткий и кровавый конец иезуитской выдумки, Украины, по большому счёту выгоден России – ну не нужно ей враждебное государство с неотличимым от русских населением на своих границах. Хотя, как раз Москва всеми силами пыталась Украину сохранить, в отличие от кретинов-бандеровцев. Подражая Катону, повторю: «Украина должна быть разрушена!». Во имя сохранения жизней тех, кто считает себя украинцами сейчас.
