Складывается впечатление, как будто сейчас меньше всего обсуждают, что представляет собой реальная экономика Крыма. Не только преувеличивается роль курортной отрасли для полуострова, но и объём расходов на его интеграцию. Мы попытались разобраться, с каким наследием Крым вернулся в Россию и что его ждёт впереди.
Вопреки расхожему мнению, экономика советского Крыма — не шашлычок под коньячок, а крейсера и заводы. Директор Таврического института регионального развития Татьяна Гучакова утверждает, что Крым в советское время был, в первую очередь, крупной военной базой, во вторую — промышленным и научным центром общесоюзного значения в военном приборо- и судостроении, в третью — одним из центров пищевой промышленности СССР со специализацией на переработке рыбы и плодоовощной продукции (как нетрудно догадаться, в тех же военных целях).
Отсутствию военно-промышленного имиджа Крым обязан советской цензуре, царившей даже в справочной литературе. Однако, если вспомнить, что в 1991 году Черноморский флот ВМФ СССР насчитывал около 100 тысяч человек личного состава и 60 тысяч рабочих и служащих (при населении полуострова 2,4 млн чел.), точка зрения Гучаковой кажется убедительной. Ведь помимо флота десятки тысяч людей работали на предприятиях военного приборо- и судостроения в Севастополе, Евпатории, Симферополе, Феодосии, Керчи и т.д., не говоря уже о смежных с ВПК отраслях.
В ЭПОХУ НЭЗАЛЭЖНОСТИ
О тотальном обрушении промышленности можно судить по одной детали: с отменой цензуры в 1990-х предприятия военно-промышленного комплекса так и не стали заметны на экономической карте Крыма, мгновенно схлопнувшись и потянув за собой целые населённые пункты. Об одном из таких — пгт Орджоникидзе — урбанист Вячеслав Глазычев рассказывает в книге «Глубинная Россия» (sic!). Некогда генуэзское поселение Провато в получасе езды от Феодосии в советское время обеспечивало выпуск продукции минно-торпедного завода, основанного ещё при Николае II под названием «Русский Уайтхед». В эпоху нэзалэжности единственной перспективой для него стала ликвидация с распродажей дачникам торпедных футляров как резервуаров для воды. Вместе со смертью завода исчезла половина населения посёлка.
Крымский обозреватель Александр Дремлюгин рассказывает о бесславной кончине других крымских предприятий. Симферопольский «Крымпродмаш», ведущий свою более чем вековую историю с мастерской купца Лазаря Тосунова, был заводом-монополистом по выпуску оборудования для изготовления жестяных изделий пищепрома. Каждая металлическая крышка в СССР, каждая консервная банка, даже пищевые тюбики для космического питания изготовлялась на его машинах. Начав с королевских позиций, завод в битве за выживание протянул довольно долго. Сейчас на его месте торгово-развлекательный центр. Симферопольский завод «Фотон», обеспечивавший рабочими местами 15 тысяч человек, выпускал по 1 миллиону телевизоров в год. Сейчас его площади сдаются в аренду.
Даже вписавшиеся в рынок предприятия производят минорное впечатление. Завод «Фиолент», основанный сто лет назад Яковом Тиссеном, мужественно маневрирует. Некогда выпускавший автоматику для судовой навигации и космонавтики, а также знаменитые магнитолы «Ореанда», он переориентировался на электролобзики, рубанки и шуруповёрты.
Обращение к сухой статистике образует не менее красочную картину. Крупнейшую долю в общем объёме производства Крыма (т.е. за вычетом электро-, газо- и водораспределения) сегодня занимает пищевая отрасль. За годы украинской независимости она не выросла, как кто-то вдруг мог подумать, а наоборот, ожидаемо сократилась, продемонстрировав существенное уменьшение выработки на душу населения с 1990 по 2009 годы: мяса с 70 до 40 кг, масла с 6,5 до 0,3 кг, консервов с 284 условных банок в 1990 году до 44 в 2003 году (далее статистика не приводится), хлеба с 134 до 33 кг., макаронных изделий с 10 до 6 кг, минеральной воды с 14,4 до 8 л, безалкогольных напитков с 30 до 15 л.
Хвастаться Крыму сейчас приходится только тем, что само выросло: продуктовая выработка за последние годы практически по всем показателям сократилась. Где в два раза (безалкогольные напитки), а где и 21 раз (масло).
И это при том, что население полуострова за эти годы сократилось на 0,5 млн человек, что сглаживает подушевые показатели. Характерным штрихом отмечается сокращение площади виноградников в период 1990-2009 гг. в два раза, плодоовощных насаждений — в пять раз, а сельскохозяйственной продукции в целом — с 2603 кг до 1887 на душу.
Коллега Гучаковой известный крымский экономист Андрей Клименко объясняет стагнацию пищевой промышленности тем, что, в отличие от советских времён, сегодня она обслуживает в основном внутренний спрос полуострова. Характерно, что при всём падении абсолютных показателей доля «пищёвки» в относительных пропорциях выросла до почти половины суммарного производства полуострова. Исходя из этого, можно представить состояние других отраслей хозяйства: к примеру, транспорт обвалился за указанный период по грузообороту с 16873 до 6822 млн тонно-километров, по пассажиропотоку — с 592 до 234 млн чел., а лёгкая промышленность попросту исчезла.
Следующая в хит-параде за пищевой химическая промышленность тоже выросла в за счёт общего провала относительном выражении без наращивания реального выпуска. К примеру, производство серной кислоты осталось неизменным: 532 тыс тонн в 1990 году против 441 тыс тонн 2009 году. Хотя в советское время химпром составлял всего 7,5% в общем объёме производства, сегодня он образует половину крымского экспорта.
Устойчивость химпрома объясняется естественным монопольным положением химических гигантов Северного Крыма. «Крымский Титан» является крупнейшим производителем диоксида титана в Восточной Европе. «Крымский содовый завод» — единственное предприятие на Украине по производству технической кальцинированной соды. Завод «Бром» — единственное предприятие Украины и крупнейшее в СНГ и Восточной Европе, которое специализируется на выпуске брома и бромистых соединений.
Кроме того, удержание статуса-кво в химической отрасли частично связывают с северокрымской экспериментальной экономической зоной (СЭЭЗ) «Сиваш», что была создана в середине 1990-х. Ожидалось, что станет как лучше и СЭЭЗ превратится в точку прорыва, но получилось по черномырдинским заветам — как всегда. Производство (в основном, химическое) не столько выросло, сколько восстановилось до позднесоветского уровня. По словам возглавлявшего «Сиваш», а затем и Республику Крым Сергея Куницына, зоне мешало развиваться чрезмерное вмешательство Киева, утверждавшего каждый инвестпроект с проволочками (читай: с ожиданием отката), и «жонглирование» законами по СЭЭЗ со стороны Верховной Рады. Благодаря этому «Сиваш» потерял до 60 потенциальных инвесторов. В начале 2000-х СЭЭЗ и вовсе прикрыли.
Северокрымская экспериментальная экономическая зона «Сиваш» сегодня
Соавторы сивашского проекта Клименко и Гучакова писали уже в 2010 году:
«Если в начале 2000-х мы думали о том, как с помощью создания нескольких точек роста включиться на равных в международную конкуренцию за инвестиции, туристические и транспортные потоки, то сегодня надо честно признать, что за последние 5 лет Крым превратился в аутсайдера Черного моря».
Отставание обусловлено, среди прочего, тотальным недоинвестированием полуострова и кабальными налогами — двумя взаимосвязанными вещами. К примеру, в 2012 году аналитики PriceWaterhouseCoopers и Всемирного банка оценили налоговую систему Украины как третью худшую в мире, не дав ей обогнать только Конго и Венесуэлу.
Таким образом, в нэзалэжный период промышленность Крыма стремительно деградировала, а её лучшие представители — химические предприятия, несмотря на ряд конкурентных преимуществ, в лучшем случае, лишь восстановили советский уровень производства.
А РАЗВЕ В «ЭТОЙ СТРАНЕ» ЛУЧШЕ?
Несмотря на открытый великими украинскими учеными объективно существующий «рабский менталитет финно-угорского кацапья и москальской русни», есть все основания полагать: в составе России Крым ждала бы совсем иная судьба, нежели в руках свободолюбивых потомков древних укров.
Опуская ритуальные фразы про падение промышленности в 1990-х во всех без исключения странах бывшего СССР, обратим внимание на судьбу промпроизводства в регионе — условном близнеце Крыма в составе РФ: Краснодарском крае. Отбросив несравнимые с Крымом электроэнергетику, химпром, добычу и т.п., рассмотрим две корректных для сопоставления отрасли промышленности: пищевую и машиностроительную.
Как и в случае с Крымом, удельный вес пищепрома в Краснодарском крае вырос с 37 до 47%. Однако, в отличие от полуострова, оказавшегося в гетто внутреннего спроса, Кубань захватила господствующие высоты на отечественном рынке продуктов питания и уже в начале 2000-х производила треть всего российского сахара, четверть от общероссийского объёма растительного масла, 40% фруктовых концентрированных соков, 6% твёрдых сыров и консервированной молочных продуктов, 9% плодоовощных консервов, из них 100% мясных консервов детского питания, изготовляемых в РФ.
Витрина одного из множества предприятий Краснодарского края на ежегодной выставке-ярмарке «Кубаньпродэскпо»
Но ещё более знаковые процессы произошли в машиностроении — отрасли, зависящей не столько от естественных факторов, сколько от человеческих усилий и бизнес-климата. Здесь удельный вес после колоссального провала удалось вернуть почти к позднесоветскому уровню, с 15,3% в 1990 до 12,6% в 2010 годах. По словам краснодарского экономиста Надежды Плискачевой, начиная с 2000 года машиностроение демонстрирует самый высокий индекс прироста производимой продукции: за 2000–2010 годы её общий объём возрос в 4,5 раза (с 5,4 до 22,6 млрд руб.). Этим отрасль обязана не только выросшим ценам на свою продукцию и масштабным инвестициями в реконструкцию, но и запуском новых крупных производств. Таких, например, как российско-германский завод CLAAS, выпускающий с 2005 года трактора, зерноуборочные комбайны и т.п. Или Армавирский завод тяжёлого машиностроения, отстроенный на основе некогда почившего в бозе Армавирского завода тяжёлых весов, и с 2005 года начавший выпускать грузовые железнодорожные вагоны.
Аналогичных новых производств тяжёлого и дорогого машиностроения в украинском Крыму за последние четверть века не появилось. Близкие по смыслу машиностроительные предприятия, вроде керченской верфи «Залив», построившей, к примеру, флагмана украинских ВМС «Гетмана Сагайдачного», живут на советских дрожжах. Даже промышленных новичков с участием иностранных инвесторов полуостров унаследовал с советским времён, как, например, «Камоцци-пневматик-Симферополь», построенный в 1991 году сеньором Камоцци по призыву Михаила Горбачёва.
Завершая сравнение двух регионов, остаётся подытожить, что политика «синих от наколок и вороватых москалей-бездельников» привела к тому, что с 2000 по 2012 годы ВРП Кубани вырос в 9 раз, перевалив за 1,2 трлн руб. Инвестиции в основной капитал — в 10 раз, достигнув 571 млрд руб. Инвестиции же в крымскую экономику в 2012 году составили 70 млрд руб., а ВРП полуострова, по оценке проекта «Черноморье», — 199 млрд руб., — шестикратное отставание по обоим параметрам. На этом фоне возгласы, что всё в Крыму было хорошо, пока не пришли «зелёные человечки», звучат как горячечный бред. Согласно неумолимой статистике, все было плохо.
Фотографии предприятий «русского Крыма 1.0» — Краснодарского края (на фото новый НПЗ, создаваемого на базе Туапсинского нефтеперерабатывающего завода) — уныния не навевают
ПЕРСПЕКТИВЫ «ОСТРОВА КРЫМ»
Сегодня Крым — остров. Тот случай, когда фантастический роман Аксёнова причудливо переплёлся с текущей реальностью, вплоть до того, что главный действующим лицом воссоединения стал однофамилец писателя. Прежде всего, это историческое островитянство — 23 года Крым дрейфовал вдаль от континентальной России, в том числе по уровню жизни. Поэтому все основные расходы РФ понесёт на преодоление этих разрывов: политического, инфраструктурного, исторического. Идеальным случаем и существенной экономией стало бы возвращение всей Новороссии, а с ней — и снятие газо-, водо- и электрозависимости полуострова.
Но и сам по себе Крым — даже в текущем плачевном состоянии — имеет все шансы стать выгодным приобретением. В ближайшее время он будет тем оселком, на котором Россия разыграет сценарий своего будущего: светлого или бесславного, ведь по большому счёту перед российской экономикой стоят всего два вызова: острый дефицит денежной массы и глубокая деиндустриализация. Все прочее — их следствие.
Коснёмся второго вызова. В отличие от тезисов, которыми мудрые белые люди кормят аборигенов — «экономика услуг», «постиндустриальный мир», «глобальный промышленный аутсорсинг» и тому подобные бусы — в реальности мудрые белые люди разделяют другие ценности. А на самом деле в мире не первый год разворачивается масштабная программа решоринга — возвращение заводов на родину, о чём, к примеру, мудрый белый человек премьер Дэвид Кэмерон говорит как о главной задаче британской нации на ближайшее время. Не отстает от него и друг человечества Барак Обама, который сделал инициативу возвращения производств (в первую очередь, высокотехнологичных) на американскую землю одним из приоритетов своей экономической политики. По его словам, только через развитие образования и чистой энергетики и поддержку высокоэффективной домашней индустрии можно «выиграть будущее». Это важный урок для России: от того, удастся ли ей осуществить реиндустриализацию, зависит, в каком мире она останется — первом или третьем.
Отсюда главный вывод: экономика услуг (пресловутые курорты) Крым не вытянет. И в этом, кстати, нет ничего нового: так было при СССР, так остаётся и сейчас. Да, курортная отрасль играет решающую роль в занятости и особенно самозанятости населения. По данным киевского Центра Разумкова, сезонные доходы ощутимы непосредственно для 21% взрослого населения и косвенно для 50–60%. В целом же, обслуживание отдыхающих — шабашка для 70% взрослого населения полуострова. Другое проклятье крымского туризма — сезонность. 8 месяцев в году крымчане вынуждены как-то жить и что-то зарабатывать вовсе без отдыхающих.
Зимой в Крыму делать сейчас особо нечего
Помимо очевидных вещей, вроде инвестиций в сельхоз, химпром и пищепром, у Крыма есть несколько линий промышленного роста. Первая — оборонзаказ.
Для того же «Фиолента» свет в конце тоннеля забрезжил с включением его в «Укроборонпром» — предприятие, созданное три года назад, по утверждению военного аналитика Валентина Бадрака, исключительно для «кооперации с Россией». Но свет этот быстро потух: 7 марта сего года и.о. президента Украины Александр Турчинов уволил гендиректора «Укроборонпрома», послав всему украинскому ВПК сигнал: нечего кооперироваться с москалями, выпускайте и дальше рубанки. Оставаться на Украине для таких предприятий, как «Фиолент», означало пролететь мимо рогозинских триллионов и практически потерять надежду делать что-то, кроме электролобзиков. Теперь надежда вернулась. ВПК-ориентированные предприятия в Крыму способны выпускать востребованную продукцию. К примеру, феодосийская верфь «Море» делает современные гражданские и военные суда на воздушной подушке и подводных крыльях. Новые заказы для подобных фирм будут выгодны как нашей «оборонке», в целом, так и крымской экономике, в частности.
Вторая линия — конвертация ВПК и вообще научно-технического наследия советского Крыма в высокие технологии. Народный мэр Севастополя Алексей Чалый проделал подобный фокус со своей «Тавридой Электрикой», основанной в 1990 году на базе Севастопольского приборостроительного института и вошедшей на данный момент в тройку мировых лидеров (!) по производству выключателей среднего напряжения, а в сегменте реклоузеров (особый вакуумный переключатель для защиты воздушных линий электропередачи) — на первое место. Промышленная группа «Таврида Электрик» с входящими в её структуру 70 предприятиями и представительствами в 22 странах мира — вдохновляющий ориентир для крымской промышленности.
Третья линия — реализация масштабных инфраструктурных и инфраструктурно-энергетических проектов. Прежде всего, это постройка керченского моста, разработка Скифского месторождения углеводородов и главное, прокладывание «Южного потока» уже не по дну Чёрного моря, как планировалось ранее, а по территории полуострова, что многократно удешевит проект.
Что касается первого вызова российской экономики, а именно — её обезвоженность отсутствием длинных и дешёвых денег, то этот эффект абсолютно рукотворный и обусловлен не национально ориентированным сознанием российских экономистов, до сих пор мыслящих в рамках Вашингтонского консенсуса — программы экономической политики, разработанной МВФ и Всемирным банком для экономик стран третьего мира в 1989 году. И в этом деле мы вновь должны сказать спасибо крымской проблеме, которая повлекла за собой санкции, а с ними и заставила кремлёвских аборигенов задуматься о необходимости выстраивать собственную мощную финансовую систему, немыслимую без современной денежно-кредитной политики.
В любом случае, все формальные предпосылки для крымского успеха уже есть: создан Крымский федеральный округ, профильное крымское министерство, особая экономическая зона. Но на данный момент это лишь бюрократические обёртки. Их наполнение мыслимо лишь при одном условии — формировании новой промышленно-экономической политики. О чём-то подобном уже начинают говорить и в Кремле. Но в Кремле вообще предпочитают больше говорить, чем делать. Поэтому, несмотря на то, что надежда есть, битвы за финансовое благополучие Крыма неизбежны. И основную роль в этих битвах предстоит сыграть самим крымчанам. Месяц назад они доказали свою политическую состоятельность и самостоятельность. Вопрос доказательства состоятельности и самостоятельности экономической пока остается открытым.
и говорите, что это недалеко от майских слов министра.
