Трудно понять, чего больше в истории с приватизацией 19,5% «Роснефти»: больших денег или большой политики. Но ясно одно: вне политического аспекта правильно оценить эту сделку вряд ли получится.
Тем более что она, как подчеркивалось на встрече Владимира Путина и Игоря Сечина, прошедшей вечером 7 декабря, тесно связана с недавней покупкой «Башнефти», в результате чего в российский бюджет должно поступить более триллиона рублей, или эквивалент 17,5 млрд долл. Из них, как можно судить по имеющейся информации, 329,7 млрд рублей за «Башнефть» еще в октябре ушли на покрытие бюджетного дефицита текущего года, а 10,5 млрд евро (11,34 млрд долл.) за «Роснефть» будут использованы уже в следующем, 2017 году, хотя деньги должны быть зачислены не позднее 15 декабря текущего года.
Наверное, в данной связи нужно напомнить, что бюджет 2017 года, принятый Госдумой во втором чтении в тот же день, 7 декабря, предусматривает доходы в размере 13,4876 трлн рублей, а расходы — в размере 16,2408 млрд рублей, то есть бюджетный дефицит запланирован на уровне 2,7532 трлн рублей, из которых 2,136 трлн рублей предполагалось покрыть за счет Резервного фонда.
Разница между двумя последними цифрами составляет около 600 млрд рублей, что хорошо коррелирует с суммой приватизации «Роснефти» (10,5 млрд евро, или 719,25 млрд рублей по текущему курсу). А также с завершенным — опять же, 7 декабря — выпуском бондов «Роснефти» на сумму 600 млрд рублей, целью которого, правда, было названо «финансирование зарубежных проектов компании и плановое рефинансирование привлеченных ранее кредитов и облигационных займов в соответствии с параметрами бизнес-плана, утвержденного советом директоров».
В общем, крупнейшая госкомпания вроде бы подставила финансовое плечо Кремлю, отрезав от себя в пользу государства почти пятую часть и сохранив лишь минимально возможный (50% голосов + 1 акция) контрольный пакет, позволяющий по-прежнему считать ее государственной. Впрочем, учитывая, что текущие цены на нефть уже перевалили уровень в 50 долл. за баррель, в то время как «бюджетная» цена определена всего в 40 долл., собственно фискально-финансовые соображения в данной сделке могут быть важными, но далеко не определяющими.
Посмотрим, кто пришел. И зачем
Чтобы понять это, стоит посмотреть на покупателей указанного выше пакета акций «Роснефти». По словам Сечина, из более чем трех десятков вероятных контрагентов после длительных переговоров, в конечном итоге, осталось всего двое: «Консорциум, который становится акционером компании «Роснефть», создан катарским суверенным фондом и трейдерской компанией Glencore, являющейся нашим долгосрочным партнером. Участники консорциума имеют равные доли — по 50 процентов».
Теперь давайте разбираться. Как известно, в Сирии идет гражданская война, участие в которой обходится России, по разным данным, до 3 млн долл. в день, или около миллиарда долларов в год. Сама по себе сумма некритичная, однако ее реальный «мультипликатор», в который входят потери техники, человеческие потери и санкционные потери, оценить чрезвычайно трудно — ясно только то, что он находится в пределах 20–50 раз и имеет тенденцию к увеличению.
Политическое руководство России во главе с президентом Путиным прилагает все усилия для того, чтобы в Сирии установился мир, и на этом пути уже добилось немалых успехов. Это касается и США, где президентские выборы сенсационно выиграл республиканский кандидат Дональд Трамп, и Турции, где президент Реджеп Эрдоган был вынужден от конфронтации с Россией перейти к сотрудничеству, и Саудовской Аравии, которой пришлось пойти на сокращение нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК с Россией.
Единственным сильным «игроком» в Сирии и на Ближнем Востоке в целом оставался Катар, а вернее — стоящий за спиной Дохи Лондон. Еще 4 декабря министр иностранных дел этой «ближневосточной Венеции» Мухаммед бен Абдель Рахман Аль Тани официально заявил о том, что Катар продолжит вооружать и поддерживать отряды непримиримой сирийской оппозиции, даже если новая администрация США примет решение о прекращении такой поддержки.
Сейчас трудно сказать, насколько это заявление было политической позицией, а насколько — политической уловкой в ходе переговоров, но понятно, что после завершения приватизационной сделки с «Роснефтью» данная позиция Катара будет пересмотрена — если не публично, то «по факту». В результате чего серьезных финансовых спонсоров у сирийского конфликта больше не остается. По крайней мере, с политической точки зрения ситуация выглядит именно таким образом.
Казалось бы, причем тут Улюкаев?
С Glencore ситуация еще более интересная. Прежде всего, потому, что эта компания действительно является долгосрочным партнером не только «Роснефти», но и Российского государства в целом. Причем этот партнер, можно сказать, достался «по наследству» от Советского Союза, с которым экс-владелец Glencore Марк Рич работал буквально со дня основания компании в 1974 году, осуществляя различные экспортные сделки, мягко говоря, повышенного риска.
В 1993 году Рича «убедили» передать свой пакет акций пулу ведущих трейдеров его компании, которые за двадцать с лишним лет подняли ее в топ-10 акторов глобального сырьевого рынка. Рассказывать об особенностях работы Glencore можно очень долго, в контексте же сделки с «Роснефтью» необходимо отметить то, что, опять же, по словам Игоря Сечина, сделка является не просто портфельной инвестицией, а стратегической. Глава крупнейшей российской нефтяной компании упомянул при этом «дополнительные элементы» сделки, а именно долгосрочный поставочный контракт с Glencore, согласование позиций на рынках и создание предприятия по добыче в России и по международным проектам. Плюс, о чем Сечин не упомянул, 300 млн евро своей приватизационной доли в «Роснефти» Glencore оплатит собственными акциями (0,5% уставного капитала), то есть российская госкомпания станет официальным акционером Glencore.
Слова Сечина о заключении долгосрочного поставочного контракта с Glencore во многом объясняют привязку к данной сделке покупки «Роснефтью» «Башнефти». В 2015 году «Башнефть» добыла 19,9 млн тонн (около 145 млн баррелей) нефти, или примерно 54 тыс. тонн (400 тыс. баррелей) за сутки. Учитывая, что практически вся добыча «Роснефти» законтрактована, а общий уровень российской нефтедобычи, по договоренности с ОПЕК, будет сокращаться, согласованные с Glencore 220 тыс. баррелей ежесуточно могли быть гарантированы только за счет «Башнефти».
В этом свете понятнее становится судьба экс-министра экономического развития РФ Алексея Улюкаева, который завершение данной сделки по каким-то причинам — или даже комплексу причин, включая поставленную ему в вину коррупционную составляющую, — затягивал, что грозило срывом всей комбинации.
В итоге можно сделать вывод о том, что достигнутое соглашение является чрезвычайно важным финансово-дипломатическим успехом Кремля, де-факто окончательно разрывающим кольцо западной «блокады» российских интересов. Причем этот успех был достигнут близким к оптимальному сочетанием «злата и булата».