Ветер, облизавший Колыму, забирается стылым языком под одежду. Пустые хрущобы, заколоченные досками и фанерой нижние этажи. Паукообразные скелеты ангаров. Тысячи тонн перекрученного, ржавого железа, портовые краны, которые никогда не двинутся с места. Меж рядами хрущоб ползет некогда живая плесень - сотни лезущих друг на друга, покосившихся сараюх, сколоченных из досок и строительного мусора. Они разрослись в 90-х, но быстро погибли: из пятнадцати тысяч жителей Черского двенадцать уже выехали "на материк". Порт и предприятия закрылись, осталась только бюджетка, занимающаяся самоподдержанием: ЖКХ, администрация, школа. "СЛАВА КПСС!" - огромная надпись скелете хрущевки, хвала странному богу белых людей.
На берегу темные бревенчатые строения, под ними вгрызается в мерзлоту старая шахта. Низкий дощатый потолок, трухлявые стоечные крепи, ржавые рельсы уходят в лед. Догадываюсь, что это остатки лагеря, с которого и начался город. В тридцать седьмом зеки подняли здесь восстание, его подавили, пятьдесят человек расстреляли тут, на берегу. Трое детей играют на ржавом корабле - на фоне синих гор, потусторонней, молчащей природы, на берегу великой холодной реки.
Уже здесь, в Черском, я чувствую духов. Они залетают из тундры, смотрят с простора реки, заглядывают между бетонных хрущоб. Они молчат - пока ты не научишься их слышать.
читать дальше
