Быть либералом в этой стране неудобно. Но совсем не потому, что здесь зверски удушены все мыслимые свободы, а народишко мечтает лишь о твердой руке вождя. Нет, всё намного прозаичней. Наша проблема скрывается в терминах. Так уж сложилось, что «либерал» у нас – это кот в мешке.
Под этим наименованием может оказаться кто угодно: защитник угнетенных или сторонник «дикого капитализма», тихий патриотичный интеллигент или ярый радикал-русофоб, борец за верховенство права или борец за преклонение перед западным беспределом, член путинского правительства или решительный враг режима. Соответственно, реакция на человека, объявившего себя последователем «либерализма», может быть самой разнообразной. В каком-то обществе с ним будут рады пообщаться, а в каком-то – будут рады дать ему хорошего пинка. В зависимости от того, с какими именно «либералами» собеседники сталкивались до этого…
Вечная беда гуманитарных наук – неоднозначность терминов. Здесь недостаточно просто вызубрить словарное определение. Здесь нужно еще и знание множества нюансов. И внимание к каждому новому контексту. Нужно комплексное понимание, которое зубрежкой не вырабатывается… Как бы вы не относились к этому неоднозначному словечку, все равно стоит попытаться понять - что же он за зверь такой, этот «либерализм», на самом-то деле? Давайте попробуем!
Пункт первый. Реальный либерализм.
Есть один не совсем очевидный, но вполне однозначный факт. Сегодня мы все в каком-то смысле либералы. Ну, или почти все. Чтобы убедиться в этом - достаточно на некоторый срок погрузиться в изучение исторических источников. Погрузиться настолько, чтобы почувствовать мироощущение людей из какой-нибудь отдаленной от нас эпохи. Кто сталкивался, тот поймет... Это как внезапный электрический разряд, который вдруг проскакивает у тебя в голове после многомесячного штудирования старинных документов: «до чего же другие были люди!». Они не просто иначе одевались, или иначе питались. Они иначе мыслили.
Совершенно не важно, за кого мы сейчас голосуем на выборах и как позиционируем себя в дискуссиях. Стоит нам только оказаться в сложной ситуации, как на свет мигом вылезут те маркеры, которые никак не спутаешь с маркерами двухсотлетней давности. Как только вы окажетесь в наручниках на полу, а в вашем комоде начнут деловито копаться какие-то официальные лица, вы моментально вспомните о неприкосновенности жилища, о праве на судебную защиту... Да что там говорить о каких-то серьезных происшествиях! Давайте просто задумаемся, как мы реагируем на повседневные мелочи и новости. Налогами задушили, мешают мне делать свой маленький бизнес – ай-ай-ай! Не дают высказываться нашим единомышленникам в СМИ – ай-ай-ай! Чиновник бесконтрольно работает или вымогает взятки – ай-ай-ай! Нарушения на выборах – ай-ай-ай!
Так вот, всё это – либерализм («либеральная демократия», если исходить из современной традиции). Свободный бизнес, правовое регулирование, плюрализм, подотчетность власти народу... Всё это сформулировали отнюдь не древние египтяне и не советские философы. Мы живем в мире, который построен по очевидным западно-либеральным лекалам XVIII-XX веков. Если вы думаете, что это какие-то плохие лекала, то я должен напомнить, что в иных мирах вас бы уже удушили в газовой камере за неправильную этническую принадлежность, или до инвалидности избили бы кнутом, потому что вы чем-то не понравились именитому боярину. Наши нынешние насквозь несовершенные либерально-демократические государства – все равно намного совершенней множества иных вариантов, уже апробированных человечеством.
Итак, что же такое «либерализм»? Современный, настоящий, «образцово-показательный»?
Это человеческие права и свободы. Чтобы граждане могли жить своей жизнью, работать без принуждения, говорить без страха, покупать и продавать по собственному усмотрению.
Это примат законодательства. Чтобы не было ни одного человека, которому официально позволено выходить за рамки общепринятых правил. Чтобы даже самый важный чиновник не имел разрешения на произвол.
Это плюрализм, терпимость к иным мнениям. Чтобы мы могли безнаказанно придерживаться любых точек зрения, а тот, кто не хочет всякий раз «колебаться вместе с генеральной линией» – не приравнивался бы автоматически к «врагам народа».
Это прозрачность и ответственность власти. Чтобы народ видел, кто из лидеров какие решения принимает и мог бы без физического насилия и кровопролития повлиять на этих лидеров или даже сместить их, если они не будут действовать в пользу народа.
Это равноправие. Чтобы каждый имел базовые права с ранних лет, чтобы никого не обращали в рабство, не причисляли к «недочеловекам» по этническому или религиозному признаку, не угнетали из-за социального положения или состояния здоровья.
И т. д.
Вот оно – наследие либеральной мысли. Вот то, к чему сейчас принято стремиться. Разве кто-то в здравом уме и трезвой памяти будет против этого? Да почти никто.
Так почему же «либеральные» партии набирают у нас в стране так мало процентов на выборах, и даже само это слово уже стало едва ли не ругательным? Да потому, что нет больше никаких реальных либералов в российской политике. Тот былой либерализм уже растворился в нашей ментальности и стал неотъемлемой частью общественной жизни, базовым элементом множества мировоззрений. Есть люди, которые акцентируют внимание на этом и добиваются большей либерализации (либо де-либерализации) каких-то отдельных сфер. Есть люди, которые просто живут в этом либеральном мире и не замечают его повседневной либеральности.
А есть люди, которые пытаются эксплуатировать привычные и приятные образы либерализма, чтобы дорваться до власти. И эти люди, в большинстве своем, довольно отвратительны с точки зрения широких народных масс. Согласитесь, это вполне естественное отношение к тем политическим деятелям, для которых мнения и выгоды западных стран значат намного больше, чем воззрения и чаяния их собственного народа.
Пункт второй. Либертарианский индикатор.
Уже к концу XIX столетия «либерализм» совершенно не был похож на сколь-нибудь цельное учение. И с тех пор, количество школ и направлений в рамках либеральной мысли лишь увеличивалось. Чего здесь только не было! Начиная от старого ультра-капиталистического либерализма, целиком сфокусированного на правах собственности и совершенно не интересующегося какой-либо демократией для нищей черни – до более современных либерально-демократических течений, заявляющих о необходимости равноправия и широкого народного представительства. «Либеральные» общества порой крайне сильно отличаются друг от друга. В экономике, культуре, политике – почти во всём.
За примерами не надо ходить далеко: можно взять США образца прошлого столетия и современную пост-протестантскую Европу. В первом случае – жесткий капитализм, индивидуализм, консервативнейшее государство и культура (чего только стоит суровая судебная система и огромная роль семьи и религии), да вдобавок еще и весьма заметные остатки банального расизма. Во втором случае – нежнейшая социальная система с огромными пособиями, гипертрофированный гуманизм, разрушение всего традиционного, влезание государства в семейную жизнь, мультикультурализм, самое ласковое отношение к ранее гонимым меньшинствам, культивирование множества вещей, раньше считавшихся серьезными пороками. Совершенно разное общество и совершенно разное мировоззрение. Но всё это – в рамках либерально-демократической модели.
Одним словом, к настоящему моменту на этой почве существует одна большая идеологическая (и терминологическая!) путаница, в которой очень трудно разобраться, если не имеешь серьезного тематического образования и обширной эрудиции. В этой путанице есть лишь одно течение, которое сложно спутать с остальными. Я бы назвал его «либерализмом, доведенным до своего логического завершения». Доведенным до крайнего абсурда. Имя этому течению – «либертарианство».
Либертарианская идеология выросла из тех же штанов «свободного рынка», что и современная многоликая и запутанная либерал-демократия. Но в итоге, оказалась не очень-то и похожа на свою сестрицу. В основе либертарианства лежат не столько длительные рассуждения о свободе и правах, сколько простой запрет на насилие. Точнее, на неспровоцированное, «агрессивное» насилие. Причем, запрет этот касается всех: государства, организаций, физических лиц. Насилие, чтобы пресечь насилие – пожалуйста, сколь угодно. Но первым начинать – ни-ни. Под «насилием» понимается абсолютно любое действие со мной и моим имуществом и любое ограничение моих действий, о котором у нас не было специальной договоренности (включая даже сбор налогов или антимонопольное регулирование рынка).
Нетрудно заметить, что это направление уже мало чем отличается от старого-доброго анархизма. Разве что, ставка здесь делается именно на «рыночное» видение мира. Скажу честно, мне трудно это как-то «анализировать». Мне трудно понять, что происходит в голове у тех, кто считает «нерегулируемый всемирный рынок» - своим высшим идеалом. Наверное, они просто никогда не сталкивались с живыми людьми. Люди, как известно, в большинстве своем не обладают железной волей, умом и решимостью. Людьми легко манипулировать. Людей легко загнать в безвыходное положение, даже безо всякого «насилия». Поэтому, либертарианский мир в современных условиях быстро превратится в маленькое сообщество всевластных и беспринципных господ, а большая часть человечества будет в скотском состоянии трудиться в цехах и на плантациях. Без принуждения, разумеется. За еду. А как еще-то, если можно свободно употреблять любые вещества и заключать любые договоры, без какого-либо государственного контроля? Путь очевиден. Это путь к новому феодализму, если не хуже того.
Таким образом, либертарианство очень неплохо демонстрирует нам финальный тупик либеральной «свободы как высшей ценности». Оно очень прозрачно намекает, что получится, если идти до конца и полностью отпускать государственные вожжи. Но на этом его прелести не заканчиваются. Еще, либертарианство наглядно показывает, насколько современный западный «либерализм» в реальности далек от «свободы» в обычном понимании этого слова.
Приведу два простых примера:
1. Представьте себе современную «ювенальную юстицию» по скандинавскому образцу. В рамках либеральной системы социальные службы совершенно спокойно вмешиваются в дела любой семьи и проверяют, правильно ли ведется воспитание ребенка и достаточно ли благ ему предоставляют родители. Если что-то не так – принимаются меры, вплоть до изъятия ребенка. С точки же зрения либертарианца, вопрос о том, чем кормить ребенка и какие взгляды ему прививать – касается только его близких, а любое вмешательство в дела мирной семьи, и даже само существование подобное «социальных служб» - недопустимо, ибо являет собой как раз то самое «агрессивное насилие» со стороны государства.
2. Представьте себе, что модное городское кафе вывесило на входе табличку: «вход только для мужчин» («только для гетеросексуалов», «только для коренных жителей», и т. д.). Что сделают нынешние «либералы»? Подымут жуткий вой. Караул, права меньшинств ущемляются, дикость, средневековье, шовинизм, немедленно покарать владельцев! Что сделают либертарианцы? Да ничего, пойдут в другое кафе, если здесь они не ко двору пришлись. Ибо право владельцев заведения на обслуживание лишь определенных категорий населения и право посетителей сидеть в определенной компании – это их право, и оно никак не может касаться прав остальных людей. Также, как мужчин не может касаться тот факт, что в женский туалет им ходить не положено.
И вот здесь мы подходим к самой главной проблеме. То, что в политической и общественной жизни сегодня декларируется как «либеральная демократия» - это не просто развитие в сторону идейного тупика «свободы как высшей ценности». Это еще и один огромный обман. Ибо реального либерализма и реальной свободы здесь обнаруживается не так уж и много.
Пункт третий. Либерастия.
Свобода не может быть высшей ценностью по одной простой причине: ценным является не только ее приобретение, но и её ограничение. Ограничить свободу маньяка или грабителя – полезно. Ограничить свободу ребенка, который пытается выбежать на оживленную автостраду - полезно. Ограничить свободу предприятия, которое выжимает последние соки из своих сотрудников, загоняя их в нищету и бессмысленно гробя их жизнь и здоровье – полезно. Этот список можно продолжать бесконечно.
На протяжении всей новейшей истории, светлые умы человечества пытались делать два важных дела одновременно: увеличивать свободу и ограничивать свободу. По сути, любое позитивное регулирование, любое строительство более совершенной системы – состоит именно из этих двух элементов. Что-то запретить, что-то поощрить. Что-то перекрыть, что-то расширить. Что-то уменьшить, что-то увеличить. Это и есть созидание. Это мы делаем постоянно. А значит, объявить ценностью «свободу» - это примерно то же самое, что объявить ценностью «несвободу». Ну да, вот здесь она ценна. А вот здесь – не очень. А вот здесь – откровенно опасна. Все зависит от конкретных условий, целей и последствий.
Либеральное учение не имеет перспектив развития уже потому, что оно опирается на то, что приходится постоянно ограничивать ради блага людей. Ведь если цель – «свобода», то главная задача очевидно должна состоять в ее «увеличении». Однако неконтролируемое увеличение свобод может быть опасным, а всякая попытка приблизиться к некой «абсолютной свободе» вообще сразу выливается в либертарианский абсурд, грозящий разрушением всей тонкой и сложной человеческой цивилизации. В таких условиях, совершенно неудивительно, что страны, раньше всех избравшие в качестве ориентира «либеральную демократию» и различные её производные – уходят все дальше и дальше от избранной дороги, и всё больше затягивают государственные гайки. А как иначе-то, если в конце дороги маячит неприкрытое безумие?
Кроме того, даже неворуженым глазом уже заметно, что западный мир и все его преданные последователи уверенно движутся от равноправия - по пути, который я про себя называю «путем священных коров». Интересно, что этот путь должен быть характерен совсем не для либеральных сообществ, а для самых что ни на есть традиционно-консервативных. Но мы наблюдаем то, что наблюдаем.
В самых передовых «либерально-демократических» странах постепенно выкристаллизовываются символы, явления и группы, которые имеют явный приоритет над другими явлениями и группами. Равные права для всех людей - постепенно превращается в преимущество прав избранных. Право на жизнь француза оказывается более важным, чем право на жизнь сирийских граждан (словно в старые-добрые времена!). Право на уважение к культурным особенностям для мигранта защищается больше, чем аналогичное право для коренного жителя. А уж свобода слова в отношении «активиста ЛГБТ» - так и вовсе считается куда как более очевидной необходимостью, чем свобода слова для какого-нибудь «реакционера и клерикала». Пусть пока не официально. Пусть пока это появляется лишь в виде негласного фильтра на подходах к наиболее мощным информационным ресурсам. Но сам принцип уже очевиден.
Параллельно и неуклонно (от технического прогресса не уйти!) растет государственный контроль над частной жизнью граждан. И еще более крепкий контроль высокотехнологичных средств массовой информации над свободой человеческой мысли – единственной свободой, которую трудно было отнять старыми, примитивными средствами. Параллельно разрушаются и политические режимы, которые пытались составить оппозицию западной модели в своих регионах.
Чем дальше, тем более очевидным становится, что в последние десятилетия в западном мире формируются контуры некой новой идеологии. Для неё вся эта привычная канитель из равноправия, свобод и законов - будет лишь фоном или приятным декоративным обрамлением, навроде того, как притягательная «советская власть» обрамляла строгий диктат одной партии в нашей стране. У формирующейся западной идеологии пока нет законченного вида и нет отдельного имени. Однако могучий русский язык уже родил одно словечко, которое используется как раз для описания новых реалий. «Либерастия». Именно так у нас в народе именуют все те удивительные явления, которые мы наблюдаем в современном западном мире, и которые явно не проистекают напрямую из «рыночной экономики» или «верховенства права».
Все эти набившие оскомину «ювенальные юстиции», ЛГБТ-движения, мультикультурализм, детские эвтаназии и прочее подобное - это лишь первые черточки. Они несущественны сами по себе, и лишь скандальные истории привлекают к ним повышенное внимание. Но именно из множества таких черточек со временем нарисуется новый мир. Можно лишь фантазировать, на что он будет похож. Может статься, что это окажется новая зловещая диктатура, главным свойством которой будет уникальная способность тщательно маскироваться под сладкую и притягательную «свободу». Диктатура, которая уже не будет ломать человеческие тела, чтобы получить абсолютный контроль. Она будет пестовать слабые развращенные умы и контролировать их напрямую – так, чтобы сами люди не понимали, где они находятся. Чтобы сами люди мешали друг другу выйти за границы ненавязчиво указанного коридора, наполненного миллионом сладостных «прав и свобод», не дающих почти никакого шанса вырваться наружу и увидеть новый дивный мир со стороны.
Вполне вероятно, что большинство великих умов, стоявших у истоков либерально-демократических идей – скоро будут вращаться в гробах с невиданными скоростями. Впрочем, они уже и сейчас наверняка потихоньку ворочаются… Тот либерализм, о котором они когда-то мечтали, уже давно достиг своих разумных пределов и понемногу растворился, став частью нашей привычной реальности. А вот то, что будет с западным миром дальше – уже непредсказуемо. Но я почти уверен, что это не будет моим идеалом. Утешает лишь одно – любую тенденцию возможно переменить, пока в мире существует более, чем одна сила. Пока есть хоть какие-то противовесы и альтернативы – надежда остается.
